КОРОЛЕВА КУБКОВ, КОРОЛЕВА ЖЕЗЛОВ
Шрифт:
Монолог следовал за монологом. Правда, Тата нас почти не слышала (хотя «ее» карта, Королева Жезлов, и впрямь нравилась ей чрезвычайно!). Она рассматривала старинные платья наших женщин, особенно, конечно, платье Хозяйки, гладила розовым пальцем нарисованные розы и лилии у ног Магуса, трогала ногтем огромный, как луна, бледно-желтый, Туз Динариев и всматривалась в молодые лица пажей, пытаясь рассмотреть в них черты знакомых мальчиков.
Летние каникулы начались три недели назад.
Тата, считай, жила теперь во дворе. Дни стояли долгие, яркие, благоуханные.
Мальчики старательно, по-взрослому часто, курили и оттого обильно, густо плевались. Их плевки висели на мясистых листьях подорожника, будто икра крупного земноводного.
Девочки делали вид, что сидят они на лавочках в детсадике лишь по недоразумению. И что белый «Майбах», прямо из Глюкозьей песни «Невеста», уже выехал за ними, вот только по пути у миленького спустило колесо и некстати зазвонил мобильник («Из Администрации беспокоят!»), а потому поход в кино на вечерний сеанс откладывается до завтра. Добрая половина видела себя фотомоделями. Вторая половина – практически фотомоделями.
Слушали музыку, такую же убогую, как панельные многоэтажки с подсиненными краской швами, что геометрически громоздились вокруг.
Похвалялись мобильниками. У кого там камера, у кого плеер с радио, а у кого и шагомер!
Обсуждали роликовые доски и велосипеды, как на них прыгают, больно ли падать – стараниями рекламных агентств, помешанных на «урбан стайл» и всяческом «индастриале», тема, накрепко приклеенная к газировке, пиву и шоколадным батончикам, была в моде.
Неостановимо сквернословили.
Каким образом Тата попала в эту компанию, не знает даже всеведущая Королева Жезлов.
А вот задержалась она там из-за долговязого мальчика по имени Олег. Он был старше Таты на три года и, несомненно, относился к худшей разновидности людей, несущих на себе стигматы масти мечей. Влюбленные взгляды Таты он принимал трезво и расчетливо – как ценную находку, которую предстоит выгодно продать, а деньги – лихо прогулять. Он всерьез обсуждал с друзьями возможность близких отношений с Татой и в далекой перспективе даже совокупления. Те называли Тату «малой» (эта кличка к ней вскоре пристала) и благоразумно советовали Олегу переключиться на сверстниц. Олег, однако, продолжал любезничать с Татой – в том понимании слова любезность, которое доступно зверятам: показывал «приколы» на экранчике своего телефона, норовил угостить «Клинским», игриво душил.
Когда Тата уходила домой (происходило это ровно в девять, как велела Алиса), Олег и компания, по недостатку других тем, обсуждали Тату.
– Приколитесь, Малая сказала, что после школы пойдет в университет! – лелея прорезавшуюся в голосе хрипотцу, говорила девушка Анжела. Устроив между резцами пузатую, с белой полосой семечку, она хищно разгрызла ее.
– Работать? – спрашивал Веталь, восьмиклассник с безбровым лицом и шрамом на стриженной ежиком белявой голове.
– Дурак, учиться.
– На кого?
– На биолога, говорит.
– Брешет.
– А чего, у нее родаки богатые.
– Богатые? Да у нее даже мобилы нету!
– А деньги есть. Я ее вчера попросила занять две тысячи рублей, дала.
– Тоже мне – две тысячи.
– Олежа вот не дал, – Анжела кокетливо прищурилась. Получилось шлюховато.
– Да он и так всем должен. Будет он еще тебе давать. Да, Олежа?
– Да ну на хер, – басил Олег, вырисовывая прутиком на песке скалящуюся рожу.
Так они и беседовали, оставляя после себя черную подсолнечную шелуху, неумелые, напитанные слюной, окурки и плохие воспоминания.
– А давайте над Малой приколемся? – предложила однажды Алла, обладательница взрослого, по-бабски угрюмого лица с широким непородистым носом.
– Типа? – с особой, вопросительно-утвердительной интонацией поинтересовался Веталь.
– Типа Олежа ей назначит свидание. Эта придет. А мы будем смотреть и прикалываться.
– И в чем прикол? – в голосе Веталя звучал скепсис, который апологеты рабочего класса склонны звать здоровым.
– Ну… не знаю.
– Вот если бы Олежа не пришел… на это свидание… вот это был бы реально прикол! – улыбнувшись углом рта, сказала Анжела.
– Да ладно. Подождет пять минут и чухнет. Всего прикола, – стоял на своем Веталь.
– Малая? Пять минут? Да ты ее не знаешь! – взвилась Анжела. – Будет час ждать, а потом еще разревется!
– Ну и толку?
– Проучим ее.
– Хоба, а можно круче! – оживился девятиклассник Мичин, его все звали по фамилии. Чувствовалось, он не на шутку разгорячен идеей. – Пусть Олежа забьет ей стрелу в Магазине. Она туда внутрь зайдет. Мы засов задвинем. Посмотрим, что она будет делать.
– Обоссытся, наверное, – хмуро усмехнулся Веталь. – Будет орать «Олежек! Любимый! Спаси меня! Мне так страшно!» – последние слова Веталь произнес тоненьким голоском, небесталанно изображая девичье отчаяние.
– Может ну его к бесу? – вяло возразил Олег. Большими пальцами обеих рук Олег щупал клавиатуру мобильного – пока товарищи спорили, он отстреливал летящие из правого верхнего угла экранчика звездолеты мутантов.
– Ты вообще сиди. Твое дело только ей сказать, – задумчиво изрек Мичин, и в качестве последнего неотразимого довода добавил: – Ты мне должен вообще, забыл?
К своему первому свиданию Тата готовилась в вихре деятельного исступления – будто собиралась в школу к своему самому первому Первому сентября. Впрочем, ведь и свидание – первый класс взрослой жизни.
Прыщ над бровью был с горем пополам выдавлен, ранка прижжена водкой, найденной в холодильнике (Алиса держала ее для компрессов). Ногти – вычищены и подпилены. Волосы вымыты, причем дважды. Тата даже выстригла себе челку – кромка получилась косой, но так даже актуальней, успокаивала себя она.
Набег, совершенный поутру на косметический столик Алисы, принес Тате несколько полезных трофеев: тональный крем (им Тата собиралась замаскировать ранку от прыщика), перламутровую помаду и лак для ногтей. Правда, маникюра, несмотря на полтора часа мытарств, у Таты не получилось – кисточка в неумелых руках облизывала что попало и помимо собственно ногтей золотисто-оранжевый колер приобрели также и нежные беленькие кутикулы. Насупившись, Тата свела лак вонючим ацетоном.