Королева легионов Афины
Шрифт:
Артемида тихо подошла к Урсуле сзади. Она схватила зубами плащ Урсулы и резко дернула. Бриттола и Пинноса присоединились к счастливому смеху Урсулы, и все трое принялись отчитывать черную кобылу за ее шалость.
— Ну, довольно, — сказала Урсула после того, как все объятия закончились. — Давайте вернемся в казармы и поедим по-простому. А пир устроим, когда соберутся все, завтра.
— По-простому согласна… — сказала Пинноса, вскакивая на Артемиду. — Только можно мне немного мяса? Я больше не возьму в рот ничего из морской живности, во всяком случае, до тех пор, пока луна не станет синей!
XIII
В
— Без мачты и практически без весел наш корабль дрейфовал три дня, пока течение не принесло нас к земле. Выбравшись наконец на сушу, мы разбили лагерь. Я разослала разведчиков, чтобы разыскать команды с других кораблей. Через два дня разведчики Март услышали звук рога, и из-за мыса выехала верхом Фаустина со своей командой.
В обеих командах имелись раненые, некоторые — тяжело. На обоих кораблях не осталось мачт и рулей, да и корпуса были частично разобраны, чтобы освободить лошадей. В результате нам понадобилось больше недели на то, чтобы собрать в одно войско все шестьсот человек и отправиться на поиски Легиона.
Пинноса откинулась на подушки и задумчиво посмотрела на виноград.
— Мы решили, что находимся на северном побережье Галлии, поэтому пошли на юг, думая, что приближаемся к Рейну. Прошла целая неделя, пока мы не встретили германского купца, торговавшего шкурами тюленей, который объяснил нам, на отвратительной латыни, что мы, оказывается, идем совсем не в ту сторону. Шторм занес нас гораздо дальше на север, чем я думала: прямо на Долгое побережье к северу от Рейна. А мы шли прочьот реки и цивилизации, вместо того чтобы приближаться к ним, и углублялись на территорию фризов.
— О Боже! — воскликнула Бриттола. — Я слышала, что фризы непредсказуемы и очень опасны!
Пинноса кивнула и продолжила рассказ:
— Мы сразу же развернулись, но нам все равно понадобилось семь полных дней для того, чтобы добраться до своих разбитых кораблей. Через несколько дней мы наткнулись на разведчиков галеры из Линда, а до нее самой добрались только еще через день.
Их галера потеряла большую часть весел, но сохранила мачту и ворот, что помогло разгрузить лошадей, не вредя судну. Они сидели на мели, но, в отличие от наших галер, их корабль можно было снова спустить на воду. Саула предложила возглавить небольшой охранный отряд, чтобы оставаться на корабле до тех пор, пока он снова не окажется на плаву. Фаустина же считала, что, поскольку мы находились на вражеской территории, безопасность была важнее всего. После долгого разговора с остальными командующими я с большой неохотой отдала приказ…
Пинноса сделала долгий глоток вина.
— Да, трудно это было — наблюдать, как когорта Линда спустила свою галеру на воду и выбила пробку из корпуса. А я взмолилась Господу, чтобы Он пощадил флот Первого Легиона Афины и не обрекал его на подобную судьбу. Чтобы гордые корабли не скрывались под тяжестью волн.
— Ты… молилась? — переспросила Бриттола.
— Да, — Пинноса выглядела обиженной из-за того, что ей задали такой вопрос. — Но небеса не разверзлись, и меня не поразила молния.
Урсула рассмеялась:
— Продолжай. Прошу тебя.
— Через три дня разведывательный отряд Марты встретил группу батавских купцов, направлявшихся на север. Те рассказали им, что Первый Легион собирается вокруг «красивейшего командующего во всей Римской армии» в Новиомаге, и показали нам, как туда добраться.
Вскоре мы нашли дорогу, которая вела прочь от побережья, и отправились прямо в Новиомаг. Я поехала вперед, не только для того, чтобы порадовать вас новостями, но и чтобы распорядиться о размещении девятисот измученных и уставших женщин, их лошадей и слуг. Как только мы соберем их со всего побережья и переправим на последний участок похода, им всем понадобятся долгая горячая ванна, хорошее питание и заслуженный отдых.
XIV
— Добрый вечер, дамы! Ваши высочества! Позвольте мне представиться. Меня зовут Децимус Рустикус Аморий Пантеус Максимус, хотя мои друзья, а я уверен в том, что мы вскоре станем хорошими друзьями, обычно зовут меня Рустиком. Я приехал из великого города к северу от Альп, славного Кельна, где я не просто префект, поставленный нашим дорогим общим другом, императором Константином Третьим. Нет, я один из самых известных, уважаемых и, смею сказать, самых любимых его граждан.
Он рассмеялся густым баритоном, поправил руками полы своей ярко-красной тоги и принял серьезную позу.
— Как вы уже слышите, я прекрасно говорю на британском языке, словно сам бритт. Это потому, что у меня большая семья и одна из моих тетушек, Фиби, родом из Британии. Я ее нежно любил, а она многому меня научила.
Рустик смело прошел из общей комнаты в комнату командующих. Его могучая фигура, казалось, заполнила все свободное пространство. Он окинул девушек озорно поблескивающими глазами. Широкая белозубая улыбка расцвела под черной кудрявой бородой. Он грациозно поклонился и при этом стал похожим на дуб, колышущийся от ветра. Затем он снова осмотрел собравшихся и только потом продолжил речь. Его глаза остановились на Бриттоле, и та покраснела.
— Вот, значит, вы какие, могучие британские девы, создавшие собственную армию. Вы отбили нападение кровожадных ирландцев и поставили на место пиктов. Вы даже победили саксов! А теперь вы пережили шторм, и все для того, чтобы оказаться в Новиомаге! Это, конечно, немного отводит вас от намеченного курса, но все же не отдаляет от желанного воссоединения с Легионом Константина в Арелате. Будем надеяться на то, что это произойдет до Лугнасада. Только сперва Константину надо соединить свои силы с силами сына и изгнать злодея Геронтиуса туда, где ему самое место. Я правильно говорю?
— Эээ, д-да, — пролепетала Бриттола.
— Вы поразительно хорошо осведомлены, Рустик, — сказала Урсула.
Он медленно повернулся к ней.
— А вы, Ваше Высочество, — я ведь правильно понял, что обращаюсь к принцессе Урсуле, дочери короля Дионота из Кориния? — Она кивнула. — Как-то много лет назад я участвовал в одной кампании с вашим отцом. Это человек, которого я уважаю самым искренним образом. И если мне будет позволено это заметить, вы, Ваше Высочество, так же прекрасны, как и ваша горько оплакиваемая мать, королева Рабация.