Королева легионов Афины

Гриффин Филип

— Что это? — Константу пришлось кричать.

— В нем мой маленький портрет, который написала Бриттола. Мы сделали для него рамку из дерева и серебра. Я украсила ее сама. Это для того, чтобы тебе легче было меня вспоминать. — Рассказывая ему об этом, Урсула осторожно надевала кисет на шею возлюбленному. Повиснув, тот ударился о панцирь. Увидев, как глупо это выглядит, Урсула улыбнулась и заправила кисет внутрь, под доспехи. Потом она посмотрела Константу в глаза.

— Он всегда будет со мной. Я не сниму его даже во время купанья. —

Он крепко обнял Урсулу за плечи и вгляделся в ее глаза. — И запомни: только в твоем голосе я слышу зов семьи. Только в твоих глазах отражается мой дом.

— Было большое сражение, Ваше Высочество, — когда к ним молча стали подходить остальные девушки, голос Моргана, наконец, прервал ледяное и уже как бы загустевшее молчание. — У Константа оставалось только две тысячи человек, его авангард да отделение кавалерии батавов. Все остальные его бросили, поверив слухам о скором свержении Константина. В это время много говорилось о том, что со стороны Италии к ним двигалось большое войско, посланное для выполнения приказов Гонория, которое, возможно, он сам и вел. И только тем, кто встанет под его знамена, была обещана жизнь или даже награда. Констант твердо решил прорваться к отцу, чтобы вместе сокрушить армию Геронтиуса, но перебежчики знали слишком много его секретов: все известные ему горные тропы и пещеры, места походных лагерей. Геронтиус сумел расставить ему ловушку. А когда Констант попытался уйти от врага по узкому ущелью, его самого и его людей встретило целое шеститысячное войско, и еще четыре тысячи уже закрывали им отход назад. Но даже…

— Нет!Этого не может быть! — вскрикнула одна из девушек. Кто-то из них заплакал.

Морган продолжал:

— Но даже поняв, что силы противника значительно превосходят их собственные в пять раз, они не сдались. К окончанию сражения противник потерял больше половины своих солдат. Констант погиб одним из последних. Его тело нашли коленопреклоненным среди многих свевов, павших от его меча. Штандарт Первой Конной был зажат у него под правой рукой: он использовал его как костыль после того, как получил первые раны. Правая его рука так сильно сжимала вот это, — он кивнул на предмет, который Урсула все еще сжимала в своих руках, — что тем, кто его нашел, пришлось его вырезать.

— Не было ли… — Урсула замолчала, потом сделала глубокий вдох и снова заговорила. — Я хочу сказать, не было ли предсмертной записки?

Морган покачал головой и снова указал взглядом на ее руки, словно бы говоря: «Все, что есть, ты держишь в руках». Потом он повернулся к остальным и заговорил уже громче.

— Но это не все. Будто бы такой трагедии не хватает с лихвой, судьба обрушила на меня еще одно бремя. У меня есть для вас еще одна новость, страшнее прежней, и, боюсь, она повлияет не только на нас, но и на весь мир в целом.

— Продолжай, — решительно сказала Пинноса, подойдя к Урсуле и обняв ее за плечи.

— Когда я прибыл в Могонциак в поисках командующих Первого Легиона Афины, из-за Альп пришло срочное и самое ужасное известие. — Он опустил глаза, явно собираясь с духом, чтобы сказать следующие слова. Медленно подняв голову, он провозгласил: — Вечный город был атакован, взят и разграблен проклятьем всех западных земель: Алариком и его вестготами!

Кто-то из женщин зарыдал в голос.

— Ты хочешь сказать… — воскликнул Рустик.

— Да, Рим, мать городов. Пал и все еще исходит дымом от пожарищ, словно от жертвенных костров.

VII

Урсула металась по маленькой белой часовне, которую Бриттола построила в Кельне за казармами. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Морган привез весть о гибели Константа, и все это время Урсула провела взаперти, строго приказав ее не беспокоить. Устав ходить, она села на пол, скрестив ноги, и стала бездумно смотреть на алтарь. Прошло некоторое время, и она снова вскочила на ноги и принялась ходить взад и вперед. Ее руки сами по себе то теребили волосы, то цеплялись за складки одежды.

— Милостивый Господь! — вдруг громко закричала она Небесам. — Где Ты?Где же Твой свет? Прошу Тебя, даруй мне свет, ибо я не вижу. Я задыхаюсь во мраке! — Она остановилась и бросилась на колени. — Теперь я знаю, Господь, что самым моим большим грехом был эгоизм! Все, что я делала, — делалось потому, что это было нужно мне. Я сформировала Первый Легион, оторвала двадцать тысяч лучших британских женщин от дома, лишив их возможности жить своей жизнью. Я повела их сюда… в этот проклятый поход — и все потому, что сама хотела обрести дом и семью. И Ты решил наказать меня, лишив того, к чему я так стремилась! Господи, я прошу тебя лишь об одном: наказывай одну меня. Покарай меня, но пощади остальных!

— Аминь, — раздался голос Бриттолы.

Урсула вздрогнула. Бриттола нерешительно мялась в дверях, не зная, стоит ли ей входить.

— Зачем ты меня беспокоишь? Чего ты хочешь? — спросила Урсула, не вставая с колен.

Бриттола с натянутой улыбкой нерешительно приблизилась к алтарю и опустилась на колени.

— Можно, я помолюсь с тобой?

Урсула просто кивнула в ответ и вернулась к своей, теперь уже мысленной молитве.

Бриттола достала свой крест из-под туники. Зажмурившись, она начала свою молитву вслух.

— Господи, принцесса Урсула Коринфская, добрая дочь короля Дионота и Легат Первого и Второго Легиона Афины считает себя рукой, сотворившей женскую армию и направившей ее на сложную миссию. Господь, будь же милостив и покажи ей, что все это время Тыруководил ею, она служила Тебеи ставила перед собой Твоицели. Дай ей понять, что это по Твоей воле мы покинули свои дома и семьи и с Твоей миссией отправились на чужой берег. Но само важное, Господь, покажи ей, что без нее, без того, чтобы Ты руководил нами через нее, Первый Легион Афины не сможет продолжить свой Великий поход, в котором народ Британии и всего Рима сейчас нуждаются больше, чем когда бы то ни было. — Бриттола открыла глаза и взглянула на Урсулу, которая по-прежнему оставалась без движения и смотрела вперед ничего не видящими глазами. — Аминь.

Урсула чуть повернула голову в ее сторону, на лице отчетливо читалось раздражение. Бриттола улыбнулась.

— Ну вот, опять ты на меня так смотришь.

— Как? — чуть слышно спросила Урсула.

— Как ты всегда смотрела, если хотела, чтобы я помолчала, еще когда мы были маленькими Помнишь?

Урсула улыбнулась в ответ, слабо и равнодушно.

— Да, я могла быть шумной тогда, правда? — не унималась Бриттола. — Если мне не удавалось получить того, чего я хотела, я начинала хныкать и жаловаться…