Королева Марго
Шрифт:
— Нет, ему только перебило руку и оторвало два пальца; но есть надежда, что пуля была отравлена.
— Как «есть надежда», негодяй?! — воскликнул Ла Моль.
— Я хотел сказать — ходит слух; не будем ссориться из-за какого-то слова; я просто оговорился.
И мэтр Ла Юрьер, повернувшись спиной к Ла Молю, многозначительно подмигнул Коконнасу и явно издевательски высунул язык.
— И это правда? — радостно спросил Коконнас.
— Правда? — тихо спросил Ла Моль, убитый горестным известием.
— Все так, как я имел честь сказать вам, — ответил хозяин.
— В таком случае я немедленно отправляюсь в Лувр. Найду я там короля Генриха?
— Вероятно; он там живет.
— Я тоже пойду в Лувр. А найду я там герцога Гиза?
— Возможно: он только что туда проехал, и с ним две сотни дворян.
— Ну что ж, идемте, господин Коконнас, — предложил Ла Моль.
— Следую за вами, — ответил Коконнас.
— А ваш ужин, господа дворяне? — спросил мэтр Ла Юрьер.
— Ах, да! — вспомнил Ла Моль. — Впрочем, я, может быть, поужинаю у короля Наваррского.
— А я — у герцога Гиза, — сказал Коконнас.
— А я, — сказал хозяин, проводив глазами своих постояльцев, зашагавших по дороге к Лувру, — почищу свою каску, вставлю новый фитиль в аркебузу и наточу свой протазан. Мало ли что случится!
V
В ЧАСТНОСТИ — О ЛУВРЕ, А ВООБЩЕ — О ДОБРОДЕТЕЛИ
Оба дворянина, спросив дорогу у первого встречного, направились по улице Аверон, потом по улице Сен-Жермен-Л’Осеруа и дошли до Лувра уже в то время, как силуэты его башен начинали расплываться в сумерках.
— Что с вами? — спросил Коконнас, когда Ла Моль остановился, со священным трепетом разглядывая представшие его глазам подъемные мосты, стрельчатые окна и островерхие шатры на башнях.
— Право, и сам не знаю: у меня вдруг забилось сердце, — ответил Ла Моль. — Я не так уж робок, но почему-то этот дворец мне представляется угрюмым и, сказать правду, страшным.
— Что касается меня, — ответил Коконнас, — не знаю отчего, но я на редкость весел. Вот только наряд у меня неважный, — продолжал он, оглядывая свой дорожный костюм, — но это пустяки! Зато вид бравый. Да и приказом мне вменяется быстрота исполнения. А раз я выполняю его точно, значит, и буду принят хорошо.
И оба молодых человека пошли к Лувру, настроенные по-разному, в зависимости от только что высказанных чувств.
Лувр строго охранялся; количество постов, видимо, удвоили. Сначала это обстоятельство смутило путешественников. Но Коконнас, уже заметивший, что имя герцога Гиза магически действует на парижан, подошел к одному из часовых и, воспользовавшись этим всемогущим именем, спросил, нельзя ли через его посредство проникнуть в Лувр.
Это имя, казалось, произвело обычное действие, однако часовой спросил у Коконнаса, знает ли он пароль.
Пьемонтец признался, что не знает.
— Тогда ступайте прочь, — ответил часовой.
В эту минуту какой-то человек, беседовавший с офицером охраны, но слышавший просьбу Коконнаса, прервал свой разговор и подошел к Коконнасу.
— Што фам укотно от керцок Кис? — спросил он.
— Мне угодно поговорить с ним, — улыбаясь, ответил Коконнас.
— Нефосмошно! Керцок у короля.
— Но я получил письменное уведомление явиться в Париж.
— A-а, у фас есть письменный уфетомлений?
— Да, и я приехал издалека.
— A-а! Фы приехал исталека?
— Я из Пьемонта.
— Корошо, корошо! Это трукой тело. А фаш имя?
— Граф Аннибал де Коконнас.
— Корошо, корошо! Тайте фаш письмо.
— Честное слово, прелюбезный человек! — сказал Ла Моль, обращаясь к самому себе. — Не посчастливится ли мне найти такого же, чтобы пройти к королю Наваррскому?
— Так тафайте фаш письмо, — продолжал немецкий дворянин, протягивая руку к Коконнасу, стоявшему в нерешительности.
— Дьявольщина! Я не знаю, имею ли я право… — отвечал пьемонтец, по своей итальянской природе проявляя недоверчивость. — Я не имею чести знать вас.
— Я Пем, я челофек керцок Кис.
— Пем, — пробормотал Коконнас, — такого имени я не слыхал.
— Это господин Бем, мой командир, — ответил часовой. — Вас спутало его произношение. Отдайте ему ваше письмо, я за него ручаюсь.
— Ах, господин Бем! — воскликнул Коконнас. — Ну как же мне не знать вас! Конечно с превеликим удовольствием — вот мое письмо. Простите мое колебание, но без этого нельзя, если хочешь выполнить свой долг.
— Корошо, корошо, не нато исфинять сепя.
Ла Моль тоже подошел к немцу и обратился с просьбой:
— Месье, вы так любезны, не возьметесь ли вы передать и мое письмо, как вы это сделали по отношению к моему товарищу?
— Как фаш имя?
— Граф Лерак де Ла Моль.
— Краф Лерак те Ла Моль?
— Да.
— Такой не снаю.
— Не удивительно, что я не имею чести быть вам знаком, я не здешний и так же, как граф Коконнас, приехал только сегодня вечером и издалека.
— А откута фы приехал?
— Из Прованса.
— С отин письмо?
— Да, с письмом.
— К керцок те Кис?
— Нет, к его величеству королю Наваррскому.
— Я не слушу у короля Нафаррского, — крайне холодно ответил Бем, — я не моку перетафать фаш письмо.
Бем отошел от Ла Моля и, войдя в ворота Лувра, сделал знак Коконнасу следовать за собой.
Ла Моль остался в одиночестве.
В ту же минуту из других ворот Лувра выехал отряд всадников, около сотни человек.