Королева Марго
Шрифт:
— Он здесь! — воскликнул отставной командир петардщиков, вопреки правилам придворного этикета не дав Екатерине времени обратиться к нему первой.
— Кто — он?
— Кто же другой, мадам, как не король Наваррский?
— Здесь?! — сказала Екатерина. — Он… здесь… Генрих… зачем этот безумец здесь?
— Если судить по тому, что явно, — он приехал повидать баронессу де Сов, только и всего. Если же судить по тому, что вероятно, — он приехал с целью заговора против короля.
— Откуда вы знаете, что он здесь?
— Вчера я видел, как он входил в один дом, а через минуту туда же вошла баронесса.
— А вы уверены, что это он?
— Я ждал, пока он выйдет, потратил на это половину ночи. В три часа утра оба влюбленных отправились по домам. Король проводил баронессу до самой пропускной калитки Лувра; благодаря привратнику, несомненно подкупленному, она прошла туда без всяких неприятностей, а король, напевая песенку, пошел обратно, и так развязно, точно у себя в горах.
— Куда же он пошел?
— На улицу Арбр-сек, в гостиницу «Путеводная звезда», к тому самому трактирщику, у которого жили два колдуна, казненные в прошлом году по приказанию вашего величества.
— Почему же вы не пришли сказать мне об этом сейчас же?
— Потому, что я не был вполне уверен в своих наблюдениях.
— А теперь?
— Теперь уверен.
— Вы его видели?
— Совершенно ясно. Я сел в засаду у виноторговца, что напротив: прежде всего я увидал его, когда он входил в тот же дом, что и накануне, но баронесса запоздала; тогда он имел неосторожность приложиться лицом к оконному стеклу в окне второго этажа, и на этот раз у меня не осталось никаких сомнений. А кроме того, в ту же минуту к нему опять пришла баронесса де Сов.
— Так ты думаешь, они, как и прошлой ночью, пробудут там до трех часов утра?
— Вполне возможно.
— А где находится этот дом?
— У Круа-де-Пти-Шан, около улицы Сент-Оноре.
— Хорошо, — сказала Екатерина. — Баронесса де Сов знает ваш почерк?
— Нет.
— Садитесь и пишите.
Морвель сел и взял перо.
— Я готов, ваше величество, — сказал он.
Екатерина продиктовала:
«Пока барон де Сов дежурит в Лувре, баронесса с одним франтом из числа его друзей пребывает в доме близ Круа-де-Пти-Шан, около улицы Сент-Оноре; барон де Сов узнает этот дом по красному кресту, который будет начерчен на его стене».
— Дальше? — спросил Морвель.
— Сделайте копию с этого письма, — ответила Екатерина.
Морвель слепо повиновался.
— Теперь, — сказала Екатерина, — поручите эти письма какому-нибудь сметливому человеку: пусть одно он отдаст барону де Сов, а другое обронит где-нибудь в коридорах Лувра.
— Не понимаю, — сказал Морвель.
Екатерина передернула плечами:
— Неужели вы не понимаете, что муж, получив такое письмо, рассердится?
— Но, мне кажется, ваше величество, во времена короля Наваррского он не сердился.
— То, что сходит с рук королю, может не пройти даром простому поклоннику. Кроме того, если не рассердится он сам, то за него рассердитесь вы.
— Я?
— Конечно. Вы возьмете с собой четверых, если надо — шестерых людей, наденете маски, вышибете дверь, как будто вас послал барон, захватите влюбленных в разгар свидания и нанесете удар во имя короля; а наутро письмо, потерянное в одном из коридоров Лувра и найденное какой-нибудь сердобольною душой, засвидетельствует, что это была месть мужа, а убитый поклонник совершенно случайно оказался королем Наваррским; но кто же мог это предвидеть, если все думали, что он живет в По?
Морвель с восхищением посмотрел на Екатерину, раскланялся и вышел.
В то время как Морвель выходил из суассонского особняка, баронесса де Сов входила в домик у Круа-де-Пти-Шан. Генрих ждал у приоткрытой двери и, как только увидал ее на лестнице, спросил:
— За вами не следили?
— По-моему, нет, — ответила Шарлотта.
— А за мной, кажется, следили, — сказал Генрих, — и не только прошлой ночью, но и сегодня вечером.
— О Господи! Вы меня пугаете, сир; если то, что вы вспомнили о вашей прежней подруге, обратится против вас, я буду безутешна.
— Не беспокойтесь, моя крошка, — ответил Беарнец, — под покровом ночи нас берегут три шпаги.
— Три? Слишком мало, сир.
— Достаточно, если их имена — де Муи, Сокур и Бартельми.
— Так де Муи в Париже?
— Разумеется.
— Неужели он осмелился вернуться в столицу? Значит, и у него есть бедняжка, влюбленная в него до безумия?
— Нет, но у него есть враг, и де Муи дал клятву его убить. Только ненависть, дорогая, заставляет нас совершать столько же глупостей, сколько и любовь.
— Спасибо, сир.
— О! Это относится не к тем глупостям, которые я делаю сейчас, а к прошлым и будущим. Не будем спорить на эту тему и терять время.
— Вы все-таки решили ехать?
— Сегодня ночью.
— Значит, вы покончили с делами, ради которых приехали в Париж?
— Я приезжал только ради вас.
— Обманщик!
— Святая пятница! Я говорю правду, крошка. Не надо прошлого: мне остается два-три часа счастья, а затем вечная разлука.
— Ах, сир! Нет ничего вечного, кроме моей любви.
Только что сказав, что у него нет времени для рассуждений, Генрих не стал с ней спорить, а поверил на слово или же, будучи скептиком, сделал вид, что верит.
Как сообщил король Наваррский, все это время де Муи и два его товарища прятались тут же, по соседству с этим домом. Было условлено, что Генрих выйдет из него не в три часа, а в полночь, затем они, как накануне, проводят баронессу де Сов до Лувра, а оттуда пойдут на улицу Серизе, где жил Морвель. Де Муи только сегодня днем узнал точно, в каком доме проживает его враг.