Королева ночи
Шрифт:
Мозги, которые у меня перестали работать от страха, понемногу ожили. Я даже на мгновение задумался над тем, а нужна ли мне кольчуга в такой темноте?
Потом решил, что если кто-то попробует меня на зуб, то не сможет прокусить кольца, и тогда у меня появится шанс убить того, кто это сделает.
Вылил из сапог воду, оделся и проверил свое снаряжение, кинжал к счастью не выпал, ножны оказались тугими, потом потянулся к мечу.
Оружие оказалось непростым, я это еще в оружейной кладовой замка заметил.
Тонкое, длинное лезвие с серебром
Это был настоящий подарок судьбы, он словно сказал мне, не бойся, ты справишься и с этим. И действительно, если бы боги захотели меня погубить, они бы не посылали мне надежду в виде светящегося в темноте лезвия.
Я вытянул меч, и зашагал сам не знаю куда, правда, выбор у меня был небольшим: либо сидеть и ждать, когда тебя кто-то решит спасти (в чем я кстати очень сомневался), или попытаться спастись самому.
Второй вариант был предпочтительнее хотя бы тем, что идти гораздо теплее, чем сидеть на холодном камне.
Свет от меча исходил неровно, он то становился сильнее, то слабее, что немного раздражало, а иногда и пугало — тут итак ничего не видно, так еще и гаснет!
То, что еще пару мгновение назад у меня не было даже этого источника света, я уже забыл.
Не знаю, куда шел и зачем. Правда, дорогу спутать здесь трудно, с одной стороны озеро — а лезть еще раз в воду мне не хотелось — с другой, каменная стена пещеры, вот вдоль нее и шел, держась за влажный камень рукой. Единственное, что здесь можно изменить, так это направление движения, но я находился в пещере, а места в ней не очень много, скоро — так или иначе должен упереться в стену.
Что я буду делать тогда — не знал.
Мне кажется, я сделал полный круг вокруг подземного озера, а стены все не было, у меня даже пот выступил на лбу от страха, хоть еще мгновение назад замерзал.
Неужели это все, что у меня будет в последние мгновения моей жизни?
Пещера, подземное озеро, закрытое со всех сторон камнем, и больше ничего?
Я приуныл, но продолжал шагать дальше, просто потому что сесть, означало бы признаться самому себе в том, что все кончено.
Не знаю, что на меня подействовало, только в какой-то момент поднял меч вверх и сначала не поверил сам себе — передо мной чернела большая дыра, и она находилась гораздо выше моего роста.
В нее можно было пролезть, если суметь допрыгнуть.
— Ну и что? — рассудил я спокойно. — Дыра, она и есть дыра, а значит, может оказаться просто нишей и из которой не будет выхода, или окажется, что это зал, который закончится через пару метров.
Не отводя глаз от дыры, чтобы она внезапно не исчезла, я нашарил за спиной мешок, вытащил из него каравай хлеба — точнее то, что от него осталось после падения в воду — и позавтракал этой мерзкой сырой массой, выковыривая ее из запасной рубашки.
Все, что у меня еще осталось, я спрятал на груди, чтобы хлеб согрелся и подсох на моей горячей коже.
Потом попил воды из фляжки, запивая эту мерзкую
Причем сделал это довольно своеобразно: пятился спиной к воде, не отводя глаз от дыры, наклонился, не глядя, сунул руку с фляжкой назад, а потом так же взял обратно, взболтнув перед ухом, проверяя, действительно ли она наполнилась доверху.
Если бы кто-то мог видеть меня со стороны, наверняка решил, что я исполняю какой-то религиозный обряд, а вверху стоит статуэтка моего божка. Только увидеть меня никто не мог, слишком темно, только холодное лезвие моего меча светилось неровным светом.
Я вернулся к стене, повесил фляжку на ремень.
Вряд ли стоило это делать, поскольку я из-за этого становился толще, но по-другому ее легко потерять или разбить.
Теперь требовалось исполнить самое трудное. Убрать меч в ножны. Из-за этого оказаться сразу же в темноте. Допрыгнуть и зацепиться за край дыры, подтянуться и залезть.
Это было тяжело, мои руки отказывались загнать меч в ножны. Сначала мне пришлось себя долго уговаривать, чтобы усилием воли загнать проснувшийся во мне дикий страх перед темнотой. Когда мои руки меня послушались, я забросил меч в ножны. Синий мерцающий свет исчез.
И тут же прыгнул в темноту, отчаянно маша руками, чтобы ухватиться за что-нибудь. Первая попытка оказалась неудачной — больно приложился лбом к камню и отбил руки. Вторая и третья стали повторами первой, на лбу набухла шишка, которая прорвалась, и по лицу побежала струйка крови.
Если бы я не был уже в отчаянии, то точно бы пришел в это состояние. Долго прыгал, уже ни на то не надеясь и даже понимая, зачем это делаю, пока не зацепился за что-то, подтянулся, лег на камень и закрыл глаза в полнейшем изнеможении.
Радости не было никакой, как и ощущения победы, голова болела, по лицу текла кровь. Ноги и руки дрожали, хриплое дыхание рвалось из груди. Единственное, что хорошо было в моем состоянии — страх пропал. Его заменило отчаяние. Безразличие. Ощущение пришедшей смерти, которая стояла где-то за моей спиной, терпеливо дожидаясь, пока я перепробую все варианты и на этом успокоюсь. Тогда она тихо прижмет меня к своей груди, нежно поцелует, высасывая душу и уйдет, оставив лежать на камнях мертвое тело.
Может для того чтобы не доставить ей такого удовольствия, даже не отдохнув, едва переведя дух, я вновь пошел куда-то в темноту, вытащив меч и протянув его вперед.
Шел мрачно, глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться — все равно впереди ничего нельзя было разглядеть.
Ход оказался довольно высоким, стены были неровными, иногда расширяясь на пару метров, но после этого снова сближаясь. Скоро он вывел меня в большой зал, я прошел по нему вдоль стены в поисках продолжения и нашел широкую арку, похожую на огромный туннель. Потом и этот ход снова сузился, и я вышел в огромный зал, где долго бродил, боясь пропустить выход, затем пошел дальше.