Королева ночи
Шрифт:
Она не слушала советов апельсиновых деревьев, не верила им, но всё же она знала, что многие влюблённые принцессы вообще исчезли в неизвестном измерении. Запахнув потуже плащ, она возвращалась к дому принца, стуча каблуками фламенко, танец любви и страданий, и не обращала внимания на игру теней апельсиновых листьев… Но, как она ни пыталась закрыть на тревогу глаза, принцесса чувствовала подступающую, как прилив, грусть.
Апельсиновая девушка, вынужденная жить в постоянной зависимости от принца, в доме, построенном из печали и тоски пленных, стала тосковать. Она так расстраивалась, что почти всё время была на взводе, готовая разреветься по любому поводу. Если он что-то говорил ей, то она слышала совсем не то, что он говорил.
Например, он говорил, «сегодня тёплый
Апельсиновая принцесса была в полной растерянности: только что она была уверена, что он её любит и никогда не покинет, он даже говорил ей: Ты меня разлюбишь, а я, – говорил он, – любил, люблю и буду тебя любить, а это как раз то, что принцесса хотела слышать и голова её кружилась от любви и желания. А через секунду он мог сказать: не надо сейчас меня обнимать, если хочешь кого-то обнять, вон возьми плюшевого мишку, там, на диване. А когда она говорила, как она его любит и как он дорог ей, и что она никогда не покинет его, как говорят все влюблённые девушки, он мог сказать ей: всё, что ты говоришь, я в своей жизни слышал тысячу раз и не хочу слышать эти слова от тебя. Ей в такие минуты казалось, что он вынимает из неё душу. А однажды он ни с того ни с сего спросил её, совсем как муж-король сказал Гризель– де, она только что прочитала эту сказку, а ты могла бы поухаживать за мной, если бы я встретился с другой женщиной, а ты накрыла бы для нас стол, постелила бы постель? Она ничего не ответила, и ей стало так больно, что она потеряла дар речи.
Она надела плащ и ушла. Время позднее и идти ей некуда, ведь у неё не было дома, а в апельсин обратно не залезешь.
Она шла от дома принца: каждый шаг давался ей с большим трудом, и колдовские тени апельсиновых деревьев обнимали её за плечи. Темнело, таял летний вечер, солнце уже село, было ещё светло, но и достаточно темно, чтобы особо нетерпеливые уже зажигали в своих комнатах электрический свет. Она шла по улице и видела в окне, как под люстрой за круглым столом сидели старик со старухой и пили чай, смотря друг другу в глаза. В другом окне она видела, как в спальне, где горел ночник: маленький тёплый огонёк согревал девичьи руки, какая-то девушка сняла халат и осталась в комбинации, которая шёлковым объятием рисовала тонкую гибкую талию и нежную подрагивающую грудь; вошёл мужчина, обнял её, и свет погас.
Сердце одинокой апельсиновой принцессы сжалось от предчувствия беды и неизбежности несчастья. Но она только припустила быстрее. Небо потемнело ещё больше. Всё вокруг стало таинственным и тревожным. Теперь не только деревья, но и вечерние облака с фиолетовым верхом и розовой подкладкой тоже говорили ей, чтобы она была очень осторожна и не давала принцу в руки своё сердце, чтобы он его не разбил.
Она шла всё дальше. Несколько дней назад она не смогла бы отойти от дома принца так далеко. С каждым шагом крепла её уверенность, что она обязательно станет человеком. Не апельсиновой принцессой, а человеком! Она найдет работу, поселится в общежитии, получит паспорт, будет работать и учиться. И может быть, когда-нибудь вернётся в этот дом, в башню принца – когда не будет ни от кого зависеть. У неё всё получится!
Налетел тёплый весенний ветер и толкнул её в спину. Она не обратила на него никакого внимания. Ветер отстал и принялся за апельсиновые деревья. Стряхнул все цветы ей под ноги. Шаг за шагом она удалялась от башни принца всё дальше и дальше.
Принц прислушался и оторвался от своей рукописи, от грустных сказок, которые рождались в этих стенах, пропитанных тоской по родине и скорбью военнопленных, которые давно, семьдесят лет назад построили этот дом с башней на крыше.
Был поздний вечер. Принц был в башне один. Я знал, что так будет, с горьким удовлетворением подумал он. Ему стало привычно и легко. Он выпил чаю с волшебным мёдом, перевернул страницу и начал сочинять следующую сказку.
Свежо, остро и печально пахло апельсинами.
Спящая красавица
Да смотрит Господь за мной и тобой, когда мы в разлуке друг с другом.
Г. Доре. «Спящая красавица»
В том же огромном, суетливом и лишённом памяти городе под названием, как его, Москва, где жили Принц-на-горошине и Прекрасный принц, там где ещё жил их приятель, который чуть не загубил третий апельсин, а девушка ушла и он долго не знал, жива ли она вообще, жила ещё Спящая красавица, только она сама ещё пока не знала об этой своей особенности. Никогда не знаешь, на что ты способен, пока судьба не столкнёт с этим в жизни: думаешь, что ты принц благородный и смелый, а по жизни оказывается, что ты трус и предатель. Да, никогда не можешь предположить, кто ты на самом деле, пока не попадёшь в ситуацию, которая тебя просветит насквозь, вывернет наизнанку и сунет под нос красноречивые доказательства твоей сущности.
Вот и Спящая красавица жила себе спокойно, училась в Университете геодезии и картографии, сдавала почти все предметы на экзаменах на отлично и очень расстраивалась, когда получала четвёрки, что бывало конечно, редко, но бывало. Особенно по геодезии, так уж ей не хотелось признавать, что геодезию она знала не на отлично.
Кабинет геодезии был как раз для Спящей красавицы, которая пока ещё не знала, что она спящая – кабинет что– то говорил ей, чего она тоже пока расшифровать не могла. Там стояли огромные двухсотлетние шкафы с застеклёнными полками, уставленными старинными и не очень, это была большая коллекция, теодолитами, нивелирами: латунными, медными, которые своей грацией и важностью старинных вещей напрочь побивали в соревновании по красоте современные приборы. Столы в кабинете геодезии огромные, из толстенных досок, старые, массивные, такие, что наша Спящая красавица, приходя в этот кабинет, чувствовала необъяснимое волнение узнавания того, чего не было, то есть испытывала сильные приступы дежа вю.
Спящая красавица ещё не знала, что она спящая, потому что судьба ещё не предоставила ей случая в этом убедиться со всей очевидностью. Она продолжала учиться и её как ответственного и совестливого человека выбрали секретарём комсомольской организации картографического факультета. Над ней ещё в школе смеялись однокашники, кстати, в школе её выбрали секретарём комсомольской организации, как и позже, в институте, и по тем же самым причинам: совесть и ответственность, смеялись потому, что когда она вела комсомольские собрания, она через слово говорила: спасибо за выступление, через другое слово: пожалуйста, будьте так любезны, благодарю вас, и так далее. В результате остальные комсомольцы, не привыкшие к таким вежливым и церемонным словам, от обилия этих слов ничего не понимали и собрания проходили успешно, если только её заместитель, простая девушка со взрослым лицом и полным отсутствием церемонности, столь присущей Спящей красавице, что в будущем и разрушило семью этой простой девушки, не брала в свои сильные руки ведение собрания. Вот как надо, – говорила эта девушка после собрания Спящей красавице, – а ты всё рассусоливаешь!