Королева отступает последней
Шрифт:
Дорогая. Лайра.
Только за одно лишь это обращение он заслужил яда!
* * *
Из обеденной залы мы ушли, скрывшись за неприметной на первый взгляд дверью. Та полностью сливалась с шёлковыми обоями, не привлекая к себе внимания. Узкий коридор, полутёмный, но такой же роскошный, как и все коридоры этого серпентария, привёл меня...
Не знаю, что почувствовала, когда поняла, что оказалась не в кабинете правителя, а в его личной гостиной.
Адальгер это заметил, поинтересовался:
— Что такое, моя дорогая? Что тебя напугало?
— Думала, мы будем... говорить в вашем кабинете.
Его величество ослабил узел платка, перехватывавшего шею.
— Четыре стены, которые я искренне ненавижу. И имею полное на то право. Там я провожу больше времени, чем в своей спальне. Надеюсь, когда поженимся, всё изменится.
Будь я факелом, уже бы вспыхнула, заискрилась. А так только щёки запылали: от плохо сдерживаемой ярости.
Ну же, держи себя в руках, Лайра!
Немного осталось...
— Об этом я и хотела поговорить. — Слабо улыбнулась, когда он протянул мне бокал. Взяла и тихо продолжила: — Если мы поженимся...
— Когда мы поженимся. — В отличие от меня, даже не пригубившей вина, свой бокал Адальгер осушил залпом и тут же потянулся за добавкой.
— Когда... это случится, я хочу быть уверена, что моя семья будет в безопасности.
Обернувшись, он посмотрел на меня с задумчивой улыбкой:
— У тебя большое сердце, Лайра. — Его взгляд упёрся в то самое место, где находилось моё сердце, правда, не уверена, что именно оно его сейчас интересовало. — Ты всегда за них переживала. Больше, чем за себя. За тётю, за брата... Именно такая правительница и нужна Эргандару. Смелая, добрая, отзывчивая и справедливая.
В противовес ублюдку-тирану?
С трудом, но всё же заставила себя сделать к нему шаг.
— Особенно меня беспокоит мой брат.
Ещё один и ещё... К нему, к самому опасному и могущественному чаровику Эргандара. К исполнению задуманного. Того, чего я сейчас так желала.
Взгляд глаза в глаза, а потом — на его губы.
— Я не хочу, чтобы он воевал. Не хочу, чтобы рисковал жизнью.
— И я даю тебе слово, — голос императора понизился до хриплого шёпота. — Даю слово великого льва: Рифер не будет участвовать в битвах. Никогда не увидит линию фронта. Никогда.
Позабыв о вине, об оставленном на столике бокале, он приблизился ко мне. Коснулся рыжего завитка у лица, пропустил прядь волос сквозь пыльцы.
Прошептал хрипло:
— Разве я настолько ужасен? Я не урод, не дряхлый старик и, по утверждениям многих шиари, умею доставить женщине удовольствие.
Многих? И это он считает своим достоинством?
— А с такой императрицей, как ты... — Пальцы скользнули по изгибу шеи, погладили ключицу и опустились ниже, в ложбинку груди, от чего я чуть не зашипела. Но вместо этого лишь вздохнула хрипло, и взгляд джарового соблазнителя снова утонул в вырезе платья. — Весь мир будет у наших ног. Я положу к твоим ногам целые континенты. Посмотри на своё будущее моими глазами, и перестанешь сопротивляться. Уверен, оно тебе понравится.
— Я... попытаюсь. — Выдохнула взволнованно, прикусила губу (надеюсь, что томно, провокационно), опустила в ложном смущении ресницы.
Уверена, Эйо на моём месте уже давно разделалась бы с мерзавцем, но и неумелые попытки тоже увенчались успехом. Одна секунда, другая, и великий лев Эргандара заключил меня в свои объятия. Привлёк к себе порывисто, жадно, заскользил ладонями по спине, по талии, сминая юбку и, кажется, мечтая разорвать к джарам собачьим корсаж.
— Лайра... моя маленькая императрица... Такая гордая и непокорная. Королева целого мира...
Потянулся к моим губам, я — прикрыла глаза. Казалось, даже сердце остановилось. Замерло в ожидании ненавистного, но такого необходимого поцелуя.
Ещё немного...
Одна секунда...
И тут в двери словно ударили тараном.
— Да пропустите же! Пропустите! Я его сын!!! — Бриан взревел не хуже льва, в которого так не любил обращаться, и двери распахнулись, с грохотом ударившись о стены.
Губы императора так и не коснулись моих. Он резко отстранился, мрачно посмотрел на сына.
— Что, джар побери, ты себе позволяешь?!
За спиной растрёпанного, раскрасневшегося Бриана маячил напуганный, бледный Рифер.
И правда, какого джара?!
* * *
Четверо стражников оцепили кадетов. На моего брата они даже не смотрели, явно не видели в нём вообще никакой угрозы, а вот на Бриана взирали со смесью растерянности и злости. Последнее чувство, только во стократ усиленное, читалось и во взгляде правителя.
— Ещё раз спрашиваю: что за представление ты устроил? Как смеешь врываться ко мне...
— Отец! — Бриан бросил на меня взгляд, и я, не выдержав, отвела глаза.
Неужели Рифер всё ему рассказал? Признался, что я собралась отравить его отца? Не удивительно, что Торнвил сразу помчался во дворец. Спасать императора, а меня...
Да он же теперь меня возненавидит!
Словно подтверждая мою догадку, друг (кажется, уже бывший) выпалил:
— Не смей её целовать!
Кажется, его величество не ожидал, что сын начнёт разбрасываться приказами. На пару мгновений даже растерялся, а после, усмехнувшись, бросил: