Королева пламени
Шрифт:
— Никаких ценностей и лошадей, — доложил Дергач. — Большинство рабов в доме. В отличие от этих, кое-кто пробовал драться, но без особого успеха.
— Две сотни своих же людей, — недоуменно качая головой, проговорила Иллиан. — Какая бессмыслица!
— Они уже знают, как мы действуем, — заметил Френтис и указал на молчаливую группу освобожденных варитаев. — И не хотят, чтобы мы приобрели новых солдат. Мастер Ренсиаль, судя по состоянию тел, хозяева не дальше, чем в дне езды на север. Пожалуйста, мастер, позаботьтесь об этом.
Ренсиаль вскочил на коня. Отряд галопом вынесся из ворот и помчался на север.
Не все рабы были перебиты при бегстве хозяев. Работавших в полях не тронули. Многие разбежались, но изрядная толпа вернулась назад, встревоженная и удивленная неожиданно теплым приемом. Рабы плакали от горя при виде убитых товарищей, в особенности — мужчины над погибшими женщинами. Браки между рабами запрещались, но Френтис видел, что повсюду рабы по-человечески привязывались друг к другу вопреки всяким барьерам и препонам. Потерявшим близких Френтис и передал одетого в черное хозяина, которого на следующий день притащил Ренсиаль. Он пригнал беднягу привязанным к своей лошади, со спутанными руками и ртом, прочно заткнутым кляпом.
Когда бывшие рабы с ножами и кнутами в руках окружили бывшего хозяина, Ренсиаль сказал:
— У него были жена и дети. Я их отпустил.
— Само собой, мастер, — подтвердил Френтис и подумал, что воларцы-хозяева всегда молят о пощаде.
И этот упал на колени, воздел руки — высокий крепкий мужчина, судя по виду и регалиям на вилле, военный. Быть может, известный офицер, герой войны, пожинающий плоды успешной карьеры, обзаведшийся внушительным домом, семьей, рабами. А теперь он всего лишь перепуганный человечек, обмочившийся, молящий о пощаде. Отчего воларцы всегда выпрашивают жизнь?
Когда началась пытка, Френтис ушел туда, где Иллиан тренировала рекрутов. Людей из Королевства теперь было меньшинство. Вольные мечники, которым позволили бежать с поля битвы, быстро разнесли новость, и со всех сторон потекли люди. Прибывшие исчислялись сотнями, и всего за месяц бунта войско разрослось до четырех тысяч. Потребность прокормить столько ртов заставила двигаться на северо-запад, к Новой Кетии, в край богатых плантаций. Вилла была первой из них.
Френтис немного понаблюдал за тренировкой и с удовольствием отметил, как умело и легко Иллиан заправляла рекрутами, ни дать ни взять — мастер на тренировочной площадке Ордена. Иллиан обучала работе с шестом, необходимой для обращения с копьями и алебардами, — в немалой степени потому, что другого оружия не хватало. Френтис поставил своих кузнецов перековывать как можно больше инструментов в топоры. Пока не появится достаточно оружия, придется торчать на вилле, а это скверно. Чтобы восстание не теряло темпа, Френтис послал в противоположные стороны Лекрана и Ивельду, дав каждому по две сотни бойцов и приказ освободить как можно больше рабов.
Подошел Тридцать Четвертый. Бывший раб облачился в снаряжение, взятое с тел офицеров отряда вольных мечников, и являл собой образец военной аккуратности: вычищен каждый дюйм доспехов, сияют надраенные пряжки.
— Он готов? — спросил Френтис.
— Он исцелен, брат, и полностью готов ездить верхом. Но все еще отказывается говорить.
— Это странно. Когда они понимают, что вы такое, их не унять.
— Кто я, а не что я, — с необычной резкостью поправил Тридцать Четвертый. — И то, чем я был раньше.
— Да, конечно, — с виноватой улыбкой сказал Френтис. — Проводим его?
Воларец отказался называть имя, но его отыскали в письмах, найденных в командирском багаже. Парень сидел во дворе, прикованный к акации.
— Почтенный гражданин Варек, как ваше здоровье? Уже лучше? — присев рядом на корточки, осведомился Френтис.
Воларец не ответил. Он прислонился к стволу и глядел с усталой злобой. Очнуться в цепях и увидеть свой батальон наголову разгромленным — не самое легкое переживание.
— У меня хорошие новости для вас, — сказал Френтис и велел Тридцать Четвертому разомкнуть кандалы. — Вас ожидает свобода.
Варек насторожился. Френтис уловил проблеск поспешно скрытой радости в его глазах.
— Уверяю, я не пытаюсь обмануть вас, — заметил Френтис, взялся за цепь и дернул.
Воларец нехотя поднялся на ноги и все время косился — ожидал удара. Френтис повел пленника через двор, зная, что тот обязательно подметит, сколько бывших рабов тренируется с оружием. У арки входа на виллу ожидал Дергач.
— Надеюсь, мы не ошиблись — это ваш конь? — снимая наручники, спросил Френтис.
Воларец немного расслабился, потер ободранные кандалами запястья, посмотрел на коня, потом на Френтиса. И заговорил впервые с тех пор, как очнулся:
— Я ни за какую награду не предам мой народ.
— Вряд ли свобода будет вам наградой, — заметил Френтис. — Думаю, вы понимаете, что вас ожидает в Новой Кетии. Вы — побежденный опозоренный сын знаменитого отца. Вы не сможете вынести стыда. Но, прежде чем покончить с собой, пожалуйста, сообщите своим мучителям: произошедшее с вами скоро случится и с ними. Еще до конца года их город падет, все, кого они держат в неволе, будут освобождены. Но моя королева полна сострадания, она согласится пощадить принявших ее условия.
— Вы обезумели, — выдохнул воларец.
— Защитники должны уйти со стен, оставив ворота открытыми. Все вольные мечники должны сложить оружие, все рабы, включая варитаев и куритаев, должны быть освобождены. Город станет собственностью королевы Лирны Аль-Ниерен, и она со временем справедливо распределит земли и богатства.
Френтис шагнул ближе к Вареку и, ощущая нарастающую злость, добавил:
— Если вы не согласитесь на эти весьма умеренные требования, ваш город будет полностью разрушен, а все взятые с оружием воларцы — казнены.
— Вы и в самом деле верите, что эта шваль способна захватить Новую Кетию? — мотнув головой в сторону тренирующихся рабов, произнес Варек. — Полагаете, Совет будет праздно ждать, пока вы подойдете к городу? Вас разотрут в пыль прежде, чем вы увидите стены Новой Кетии. С тех псов, кто останется в живых, сдерут кожу и оставят гнить на солнце — и это еще если им повезет.
— Похоже, вы не в курсе последних новостей, — улыбнувшись, заметил Френтис и, придвинувшись к воларцу, доверительно шепнул: — У вас больше нет Совета. У вас императрица, а уж она, поверьте мне, будет лишь смеяться, наблюдая, как я превращаю в пыль ваш город.