Королева пламени
Шрифт:
Она обводит взглядом всех, смотрит каждому в глаза.
— Знайте, почтенные советники: Союзник не терпит пустопорожних рассуждений. Я говорю вам простую правду. А она в том, что у Объединенного Королевства теперь есть королева и океан остановит ее не в большей мере, чем мелкий ручей. Когда успокоятся моря, королева придет к нам, а мы потратили наши лучшие силы на вторжение под командой дурака, избранного, если я не ошибаюсь, вашим голосованием.
— Генерал Токрев — ветеран многих кампаний, — начинает седовласый болван и умолкает под
Женщина длит тишину, ощущает, как внутри рождается знакомая похоть убийства. Песнь слышит растущий страх, и приходится стискивать кулаки, чтобы сдержаться. Еще не время.
— Союзник желает, чтобы мы собрали резервы против угрозы из-за океана, — говорит женщина. — Пусть бывших вольных мечников призовут к их батальонам и утроят квоту призыва новых рекрутов. Гарнизоны в Воларе пусть усилят войсками из провинций.
Женщина ожидает возражений, но советники молча глядят на нее — древние кретины, только сейчас осознавшие бездну своей глупости. Женщина раздумывает, стоит ли припугнуть их напоследок или унизить насмешкой, но рассудок одолевает желание поскорей покинуть этих людей.
«Так было и с тобой? — уходя из зала, спрашивает женщина безразличный призрак своего отца. — Они увидели, как тебя тошнит от их вони? И потому заставили меня убить тебя?»
Его разбудил грубый лязг ключа в замочной скважине. Главного тюремщика Френтиса, как и остальных, назначили из Королевской конной гвардии. Сержант-ветеран был, очевидно, не расположен к разговорам и всякий раз, когда открывал дверь, глядел на узника с нескрываемым презрением. Королева аккуратно выбирала в стражники именно тех, кого вряд ли впечатлила бы легенда о Красном брате. Но сегодня ненависть сержанта, похоже, приугасла. Он распахнул дверь и позвал Френтиса на выход.
К большому удивлению Френтиса, в тюрьме его не заковали в кандалы, не подвергали унижениям либо побоям, но кормили дважды в день, а поутру сержант приносил кувшин воды, когда приходил за отхожим ведром. В остальном Френтиса просто оставили сидеть в темноте, в молчаливом одиночестве… конечно, если не считать ее. А она приходила всякий раз, когда Френтис проваливался в сон.
Когда Френтис вышел из камеры, сержант уже стоял на приличном отдалении. В тюрьму явилась королева вместе с Давокой и парой телохранителей, возведенных в дворянство.
— Ваше величество. — Френтис опустился на колено.
Королева не ответила на приветствие, но велела сержанту:
— Оставьте нас. Ключи передайте лорду Илтису.
Она подождала, пока сержант скроется из виду, и сказала:
— Блэкхолд не стоял таким пустым со дня постройки. — Лирна осмотрелась, даже поднесла факел к темным камням. — По мне, так оно и лучше. Я распоряжусь снести Блэкхолд, но позже.
Френтис склонил голову, вдохнул и произнес:
— Моя королева, я покорно предлагаю вам свою жизнь…
— Молчать!
Ее голос хлестнул будто кнут. Она подошла вплотную. Ее дыхание было прерывистым и резким.
— Я уже однажды убила вас. Так что вам нечего предложить мне.
Она затаила дыхание, отступила, затем, раздраженно махнув рукой, приказала:
— Встаньте! — На ее безупречном лице гнев сменился ледяным спокойствием. — Брат Соллис целиком рассказал мне вашу историю. Вы не принадлежали себе, и обвинять вас в смерти короля — все равно что обвинять меч за проливаемую им кровь. Брат, я знаю это. Но не могу простить вас. Вы понимаете почему?
— Да, ваше величество.
— Лорд Ваэлин передал мне ваши слова о том, что лорд Тельнар участвовал в подготовке вторжения.
— Да, ваше величество. Он поддался обещанию власти… и другой награды.
— И что же это за другая награда?
— Ваше величество, он настойчиво вымогал гарантии, что вам не причинят вреда при вторжении.
Королева вздохнула.
— А я-то считала его геройски погибшим.
— Ваше величество, — смущенно попросил Френтис, — нельзя ли нам поговорить наедине? У меня есть послание для вас.
— Госпожа Давока и эти лорды видели меня в самом скверном и униженном состоянии — и все же сочли меня достойной верности. Они имеют право слышать все слова, предназначенные для меня.
— Я хочу передать слова лорда-маршала конной гвардии Смолена. Его убили, когда пал дворец.
Лицо королевы осталось безучастным, но руки вздрогнули, будто она хотела потянуться за скрытым оружием.
— Так передайте же.
— Он сказал, что нет ничего лучше, чем дальнее странствие с женщиной, которую любишь.
Она стиснула кулаки, подступила к Френтису. За ее спиной скрежетнули о ножны обнажаемые мечи. Лорды-телохранители встали рядом с королевой, готовые бить насмерть.
— Расскажите мне, как он погиб! — приказала королева.
— Храбро сражаясь. Он умело бился, но, вы же знаете, куритаи очень искусны.
Френтис понял, что не может посмотреть ей в лицо. Нынешняя холодная, безукоризненно прекрасная Лирна совсем не походила на визжащую горящую женщину, выбегавшую тогда из тронного зала.
— Я не прошу милости и охотно приму правосудие вашего величества, — уставившись в пол, выговорил Френтис.
— Вы жаждете смерти? Полагаете, что Ушедшие с распростертыми объятиями примут такого, как вы?
— Ваше величество, я сомневаюсь. Но надежда — сердце Веры.
— Тогда ваши надежды тщетны. По крайней мере, пока.
Королева направила Илтиса к закрытой камере. Тот повозился с дверью, распахнул ее и вошел внутрь вместе с коллегой. Они вытащили оттуда узника, в отличие от Френтиса, увешанного цепями. Шея, щиколотки, запястья его были скованы новыми кандалами, так что узник едва мог семенить. Несмотря на очевидное неудобство, лицо узника оставалось равнодушным — знакомое мертвое лицо элитного раба. Голая грудь бугрится мускулами, от пояса до шеи вся кожа в шрамах.