Королева пустыни
Шрифт:
— Не сейчас, дорогой! Пусть они остануться вдвоем и Мэллори скажет Майклу о ребенке.
Рейли согласно кивнул.
— Конечно, конечно. Ты видела, как он смотрел на нее?
— Первые муки любви надо сберечь на всю жизнь, — сказала Кэссиди с грустью.
Рейли взял ее за руку. Солнце стояло высоко в небе. Казалось, что и цветы, и деревья, и птицы воспевают этот незабываемый день. Они остановились под сенью старого дуба.
— Но есть любовь, прошедшая сквозь годы и испытания, — когда он и она
— Да, родной. Такая любовь чиста, как родник. И дай Бог, чтобы они познали ее.
Майкл открыл дверь своей комнаты и пропустил Мэллори вперед.
— Здесь нам никто не помешает.
Кинув камзол на кровать, он поставил Мэллори на расстоянии вытянутой руки перед собой и стал разглядывать, как редкий экспонат.
— Итак, на чем мы остановились? — шутливым тоном спросил он, с удовольствием отмечая ее смущение и любуясь фарфоровой белизной ее лица.
— Ты хотел мне рассказать все с самого начала.
Она с улыбкой смотрела, как дрожит его рука, когда он попытался сладить с непослушными волосам, видела как ему не хочется вообще ни о чем говорить. Она любила его таким и старалась продлить счастливое мгновение.
Он молчал, и тогда она с улыбкой спросила:
— Что я вижу? Тот ли это бесстрашный Ахдар Акраба, отражавший натиск десятков воинов, смеявшийся в лицо самому шейху Сиди Ахмеду? И этот великий покоритель пустыни оробел при виде безоружной женщины?
— Оробел? Да я просто в отчаянии! Я не нахожу слов, ибо впервые в жизни говорю женщине о своей любви.
Расстегнув верхнюю пуговицу платья, Мэллори присела на кровать.
— Как приятно слышать подобные речи. Жене всегда хочется быть единственной возлюбленной своего мужа.
Майкл облегченно рассмеялся.
— Ты все-таки положила меня на обе лопатки, добилась своего?
— Еще нет, — кокетливо ответила она, расстегивая на нем рубашку.
Мэллори передумала — лучше ничего ему не говорить, пусть сам сделает радостное открытие.
Она целовала его в шею и плечи, взлохматила волосы, отталкивая от себя всякий раз, когда он пытался сомкнуть свои сильные руки у нее за спиной.
— Если ты не перестанешь терзать меня, я не смогу договорить то, что хотел.
— Иногда молчание говорит больше слов, — парировала Мэллори, сбросив с себя платье.
— Не мучь меня, хитрая рыжая лисица! — воскликнул Майкл, глядя как она развязывает пояс на своей рубашке.
Желание становилось нестерпимым, и, осыпая поцелуями, он повалил Мэллори на постель. Сжимая ее грудь, он ощутил что-то новое, прежде незнакомое, а в мозгу промелькнуло, что тело любимой слегка пополнело. Жадно припав к ее губам, он успел прошептать:
— Я люблю тебя до боли, до безумия.
Она легла на спину, подставив его рукам свой округлый живот.
— Мэллори!
— Что, любимый?
Но он не решился сказать ей, что она располнела, и продолжал свою страстную охоту, лаская бедра и ягодицы жены, устремляясь то вверх, то вниз по этой вожделенной пустыне в поисках оазиса.
— Ты ничего не заметил?
Ее голос раздался откуда-то издалека, прервав его сладострастный поиск.
— Я уже не влезаю в свои старые платья…
— В платья… Какие платья?
Она рассмеялась, по-прежнему лежа на спине и поворачиваясь с боку на бок.
— Ты самый невинный из мужей! Неужели ты не заметил, как я располнела?
— Я… не решился…
Она снова рассмеялась, взяв его руку и приложив к животу. В этот момент по милости великодушной природы их дитя пошевелилось, и Майкл в испуге отдернул руку. Он хотел, но не мог произнести ни слова. Наконец, к нему вернулся дар речи. Нежно целуя ее живот и гладя ее разбухшие груди, он, сияя от счастья, воскликнул:
— Боже! Ребенок! Мой ребенок!
Он готов был повторять и повторять эти слова, но у него перехватило дыхание и он лишь бережно взял ее и, приподняв, стал осыпать поцелуями.
— Теперь я знаю, как в этой семье дорожат своими детьми.
— А знаешь ли ты, — отозвался он, — как дорожат в ней своими женами?
— Да, я успела это заметить.
Майкл все прижимал ее к себе, стремясь еще раз ощутить биение жизни в этом прекрасном теле.
— Когда я в следующий раз поеду в Лондон, то непременно разыщу одну цыганку и щедро отблагодарю ее.
— Уж не веришь ли ты в предсказания? — удивилась Мэллори.
— На этот раз не поверить невозможно.
Держа ее голову обеими руками, Майкл заглянул в глубину ее глаз.
— Вот кого я искал долгие годы, не зная, найду ли. Тебя, моя единственная любовь. Я искал тебя в каждой женщине, пытаясь угадать, ты ли это. Но небу было угодно, чтобы, уже потеряв надежду, я обрел тебя там, где и не думал найти.
Мэллори смотрела на него, не веря своим ушам. Неужели это говорит Майкл? О ней? Могла ли она мечтать, когда впервые встретила этого необыкновенного, ни на кого не похожего человека, что он полюбит ее?
— Мэллори, ты никогда не уйдешь от меня?
— Никогда!
Сжимая его в объятиях, она чувствовала, как одиночество навсегда покидает ее, уступая место уверенности и покою.
За окнами замка валил снег и завывал холодный декабрьский ветер, но в доме было тепло. Потрескивали дрова в каминах, сияли свечи, сновали слуги, поглядывая на второй этаж. Все говорило о том, что происходит нечто необыкновенное.
В верхней гостиной Рейли усадил Майкла перед собой и, с улыбкой глядя на его белое как мел лицо, протянул ему рюмку с коньяком.