Королева снежного замка
Шрифт:
– И то верно, - согласился Вильгельм.
– Тео... Тедот... да черт с ним. Как думаете, сэр, свадьба пройдет весело?
– Свадьба?
– переспросил Оливер.
– Ах да, свадьба. Слушай, Вильгельм, а в этих местах нет ли обычая закусывать вино мухоморами?
Вильгельм сделал изумленное лицо и воскликнул:
– Закусывать?! Да вы что, сэр Оливер, разве можно мухомором закусывать? Покрошить в вино немного стружки - это как максимум! Если мухомором конкретно закусить – память отшибет напрочь,
– Похоже, злоупотребил, - сказал Оливер.
– Так мы едем на свадьбу?
– О, и вправду память отшибло!
– обрадовался Вильгельм.
– Прикольно! Ну да, на свадьбу.
– А кто женится?
– спросил Оливер.
– Не я?
Вильгельм захохотал как сумасшедший. Оливер понял, что женится кто-то другой.
– Женится принц Бонифаций по прозвищу Лев, - объяснил Вильгельм.
– Вон он в голове колонны в горностаевой мантии и латунной короне.
– Латунной?
– переспросил Оливер.
– Почему не золотой?
– Золотая была бы тяжелее, чем турнирный шлем, - объяснил Вильгельм.
– А латунная на вид как золотая, но весит приемлемо. Так вот, принц Бонифаций женится на королеве, как ее там... Я тоже, что ли, злоупотребил... Короче, королева Снежного Замка...
Мир поднялся и опустился, нечто подобное происходит, когда движется камера в фильме. В животе екнуло, лошадь под жопой заржала и занервничала, Оливер сделал необходимое движение и повторно установил контроль над животным. Оливер не понял, какое именно движение сделал, понял только, что оно было в точности таким, какое нужно, чтобы установить контроль над животным. Верный признак исчерпания ресурсов, это самое... слово из трех букв... которое падает... фэпээс падает, вот, что бы это ни значило в буквальном выражении, по-любому, когда оно падает, утрачиваются подробности событий, низкоприоритетные сообщения перестают доставляться потребителям, кому какое дело, как именно надо успокаивать перепуганную лошадь, достаточно того, что любой дворянин должен это уметь, вот и Оливер, стало быть, умеет, это как наследование от абстрактного класса, а может, и не просто "как", а оно самое и есть в натуре...
Принц Бонифаций обернулся. Стало видно, что у него пышные вьющиеся волосы, как у Леонтьева, был такой певец давным-давно, в совсем другой стране. Нет, не Леонтьев, Кузьмин, Леонтьев - космонавт. Короче, прическа у принца Бонифация пышная и кудрявая, остроконечная корона к такой прическе не подходит, уродство жуткое, будто в дурном фотошопе прилепили одно к другому... неважно.
Лицо принца изменилось, на нем нарисовался испуг. Позже Оливер понял, что так и не понял, как именно нарисовался испуг: округлились ли глаза, распахнулся ли рот в крике или как-то иначе он проявился, так и осталось непонятным, как конкретно он проявился, только то, что он проявился, а как именно - хер поймешь. Как филин на одинокой сосне, внезапно проснувшийся в ясный полдень, что бы это ни значило.
Но в тот момент Оливер не задумывался над подробностями. Оливер понял, что надо обернуться, ведь то, что напугало принца, находится сзади, а значит, надо обернуться и увидеть, что именно его напугало... Ага, увидел. Лавина. Нет, не просто лавина, землетрясение! А нехило тряхануло. Сейчас должна дойти ударная волна, сначала по земле... Ага, дошла, нет, не ударная, просто волна, противная такая дрожь, будто каждый камень превратился в желе и затрясся. Все, потряслись, успокоились, поехали дальше.
– Сдается мне, выбраться обратно будет непросто, - сказал Вильгельм.
– Я не знаю, есть ли из Снежного Замка другая дорога в большой мир.
Оливер пожал плечами и сказал:
– Значит, задержимся надолго, раз такая судьба. А что там вообще в Снежном Замке?
– Хер его знает, - ответил Вильгельм.
– Замок как замок. Стоит в высоких горах, заснеженных круглый год, оттого и название. Под горой деревни с крестьянами, два раза в год локальная ярмарка. Достопримечательностей никаких, насколько я помню.
– А королева?
– спросил Оливер.
– Кто такая, как зовут, чем знаменита?
Вильгельм надолго задумался. Время от времени он открывал рот, шевелил губами, будто хотел что-то сказать, но ничего не говорил, снова закрывал рот.
– Не помню, - ответил он наконец.
– Как отрезало. Должно быть, я вчера тоже злоупотребил. Ничего про нее не помню. Просто королева. Принц Бонифаций на ней женится.
– А королевство у нее большое?
– спросил Оливер.
Вильгельм опять надолго задумался.
– Вроде да, - ответил он наконец.
– Та таверна, в которой мы вчера бухали, стоит на ее землях, а позавчера... Что у нас было позавчера?
– Тоже вино с мухоморами?
– предположил Вильгельм.
– Не иначе, - сказал Вильгельм и неубедительно засмеялся. Помолчал и сказал: - Вот же мать бога в душу! Ничего вообще не помню. Может, я уже все мозги пропил?
– Выпить хочешь?
– спросил Оливер.
– Прямо сейчас?
Вильгельм отрицательно помотал головой.
– Значит, не пропил, - решил Оливер.
– Зависимость от алкоголя развивается в первую очередь, побочные эффекты приходят потом.
– Откуда вы знаете, сэр?
– спросил Вильгельм.
Оливер рассмеялся и ничего не ответил.
– Прошу простить, сэр, - сказал Вильгельм.
– Забей, - сказал Оливер.
– Ты не произнес ничего обидного. А эта королева, она как: добрая, злая, нейтральная, законопослушная, хаотичная?
Он рассчитывал, что Вильгельм снова начнет ныть, что ничего не помнит, но Вильгельм уверенно ответил:
– Добрая законопослушная.
– Неплохо, - сказал Оливер.
– А Бонифаций?
– Тоже, - сказал Вильгельм, так же уверенно.
Оливер засмеялся и сказал:
– Сдается мне, бог этих мест - тупая старуха.
– Почему?
– удивился Вильгельм.
– Каждый бог творит реальность в соответствии с собственными предпочтениями, - объяснил Оливер.
– Когда бог - молодой парень вроде тебя, у него получается или ярмарка с шлюхами, или вечная бойня со знаменами и кровищей. А когда бог - тупая старуха, все вокруг нее становится чинным и благородным, никто не матерится...