Королева снежного замка
Шрифт:
– Хуй, - неожиданно сказал Вильгельм.
Оливер поморщился.
– Я утрирую, чтобы было понятнее, - сказал он.
– Что бы ни болтали попы, боги не следят за каждым словом каждого смертного, на такое никаких сил не хватит.
– Божественные силы беспредельны и непредставимы, - сказал Вильгельм.
– Нет, - покачал головой Оливер.
– Они небеспредельны и в целом представимы. И что-то мне начинает казаться, что землетрясение пошло им на пользу.
Оливер опустил глаза на конскую сбрую. Он задался вопросом и понял, что знает правильное название для каждого отдельного ремешка и каждой отдельной железячки, и не просто
– Напомни, Вильгельм, как называется место, в котором мы провели последнюю ночь?
– спросил Оливер.
– Не помню, сэр, - ответил Вильгельм.
– Должно быть, все-таки добавляли в вино мухоморную стружку.
– А как называется место, где сформировался наш караван?
– спросил Оливер.
– Чего?
– не понял Вильгельм.
– Наш караван не вечно путешествует по этой тропе, - сказал Оливер.
– Наше путешествие где-то началось, мы прибыли в условленное место поодиночке или небольшими группами, а где, кстати, обоз?
– Обоз?
– переспросил Вильгельм.
– Да, обоз, - повторил Оливер.
– Повозки с припасами. Когда путешественник путешествует, он либо каждый раз ночует на постоялом дворе, либо терпит лишения, либо везет припасы на отдельной вьючной лошади. А когда путешественников много, удобнее везти припасы на повозках в обозе.
В поле зрения нарисовалось нечто бело-черное с золотой короной, как солнечные лучи на бутылке какого-то коньяка, "Арарат", кажется. Оливер поднял голову и осознал три вещи. Во-первых, караван остановился. Во-вторых, они с Вильгельмом, поглощенные беседой, этого не заметили. А в-третьих, он вот-вот снесет с дороги принца Бонифация.
"Надо немедленно остановить лошадь", подумал Оливер. "Интересно, как это делается?"
Это сделалось просто - достаточно оказалось натянуть поводья и слегка сдавить коленями лошадиные бока. Ну и ладненько.
– Мое почтение, ваше... гм... сиятельство?
– обратился Оливер к принцу.
– Прошу простить, я вчера, по всей видимости, злоупотребил мухоморами, кое-что запамятовал... Сиятельство ведь, если принц, правильно?
Принц насупился и ничего не ответил. Курчавые лохмы придавали ему сходство не столько со львом, сколько с гориллой, а вернее, не просто с гориллой, а с постером какой-то серии "Планеты обезьян", где статуя свободы в виде обезьяны, у нее корона на башке, дать бы ему еще факел в руку...
"Как бы не огрести", подумал Оливер. "Впрочем, чем бы эта история ни закончилась, навряд ли она будет скучной".
Принц Бонифаций перестал хмуриться и рассмеялся.
– Сдается мне, ты вчера не один злоупотреблял, - сообщил он.
– Эй, рыцарь, как ты там...
– Вильгельм из Квайетдоуна, - быстро представился Вильгельм и добавил: - Ваше... гм... наверное, все же сиятельство...
Принц рассмеялся, мгновением спустя к его смеху присоединились Оливер с Вильгельмом. А еще через мгновение заржал смерд-проводник, и это было настолько не к месту, что феодалы захохотали повторно. Да, пока не скучно.
Принц смахнул выступившие слезы и сказал:
– Да насрать, все равно скоро стану величеством. А что, бойцы, вы обсуждали такое увлекательное?
– Местных богов, ваше будущее величество, - ответил Вильгельм.
– Сэр Оливер полагает... как вы там сказали?
– Я полагаю, бог этих мест - тупая старуха, - сказал Оливер.
– О, неожиданный поворот!
– воскликнул принц.
– А почему?
– Королева Снежного Замка добрая и законопослушная, - стал объяснять Оливер.
– Во всем королевстве нет ни войн, ни восстаний. В нашем караване ни одной шлюхи. Разве этого мало?
– А что, много?
– удивился принц.
– Хотя... А что, обычно караваны сопровождаются шлюхами?
– Шлюхами сопровождается всё, - заявил Оливер.
– Сами подумайте, это ведь логично!
Принц почесал корону, крякнул, недоуменно поглядел на палец. Пожал плечами, снова почесал корону, на этот раз другой рукой. Прошипел:
– Вот бля...
Снял корону с головы, положил в седельную сумку, почесал голову, кудри взлохматились. Пробормотал:
– Я здесь самый высокородный, кто сделает мне замечание...
Его слова прозвучали неподобающе для принца, слишком просительно, будто он оправдывается за свое поведение.
– Сдается мне, тупая старуха в роли бога не одобрила бы, что его сиятельство снял корону, - заметил Вильгельм.
– Неправдоподобно.
Оливер покачал головой и сказал:
– Если бы местным богом был, например, Тор Одинссон, у его сиятельства даже не возникло бы мысли оправдываться.
– А кто такой Тор Одинссон?
– спросил Вильгельм.
Оливер открыл рот, чтобы ответить, но его прервал принц.
– Да ну вас к чертям, Оливер, - сказал он.
– Мы с вами обсуждаем какую-то ерунду. Я полагаю, всякий правильный феодал - сам себе бог. Как сказал поэт? Не стоит прогибаться под капризных богов, пусть боги прогнутся под нас! Правильно я говорю?
Оливер пожал плечами и ничего не ответил. Тропа как раз приблизилась к крутому повороту, что он нам несет, пропасть или взлет, омут или брод...
Поворот принес вид на снежный замок. Пейзаж вокруг сгенерирован без заметных повторов, но это неинформативно - нужно быть совсем упоротым утырком, чтобы даже центральную часть иллюзии формировать с грубыми повторами. Сэкономишь две копейки, а потом исплюешься, если, конечно, ты не утырок, которому и без иллюзии в целом хорошо, а иллюзию просто нахлобучило. Кстати о нахлобучке.
Оливер сунул руку во внутренний карман камзола, вынул трубку и кисет.
– Оригинальная у вас трубка, сэр Оливер, - заметил Вильгельм.
– Никогда не видел, чтобы курительную трубку выдували из стекла.
Оливер осторожно приоткрыл кисет, все верно - белое крошево, мутное как глутамат, с характерными прожилками на кристалликах. Оливер улыбнулся. Если хозяйка этих мест реально тупая старуха, об их визите местные скальды сложат прекрасную сагу. Если только Оливер сможет дотянуть действие до нужного момента и сохранит достаточно сил и ресурсов, чтобы выдернуть из небытия годного скальда. И чтобы был реально годным, чтобы сочинял реальные стихи, а не иллюзию, типа, виса называется "Храбрый воин и королевская награда", описывает непристойное действие, нескладная, но смешная. Пока ты внутри, хохочешь как ненормальный, а чуть вынырнул - очарование момента утеряно, все параметры стихотворения помнишь, а само стихотворение - нет, потому что его никогда не существовало, только параметры и характеристики. Нет, такая поэзия нам не нужна.