Королева согласна
Шрифт:
— Здесь вас может волной снести! — не послушал меня рыжий верзила и, воспользовавшись тем, что ветер закрыл мне лицо прядями волос, перехватил с моих рук Тасю и нырнул внутрь.
— Эй! Кто тебе дал право самовольничать?! — возмутилась я и, качаясь, как пьяная, последовала за ним.
Рыжий передвигался быстро и уверенно, несмотря на качку. Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы не упасть, догоняя его. Дверь на палубу захлопнулась. Я разозлилась, но поняла, что рыжий был прав. Тут было теплее, ни брызг, ни ветра. Рыжий опустил на койку Тасю и оглянулся на меня с ухмылкой:
— Ну что, строптивая мухарка, драться будешь?
— Нет, —
— И то верно, — ещё шире осклабился рыжий. — Не думал, что среди контрабандистов одни мухарки сопливые-визгливые. — Он оценил взглядом моё хладнокровие и грудь заодно и добавил. — Из тебя вышел бы куда лучший помощник капитана.
Рыжий прошёл к выходу, словно специально задев мою грудь рукой. Не грубо, но… Я напряглась, готовая ударить. Базз выскользнул ужом из каюты, и я услышала его наглый хохот в коридоре. Нет уж, меня не проведёшь! Ненавижу дживайцев с их мужланскими замашками!
Я бросилась к Тасе. Лицо её обрело совсем мертвенный оттенок. Я села на край койки и принялась растирать холодные Тасины ладошки:
— Эй, Тася! Давай-ка, приходи в себя! Ты что удумала, ну?!
Приложила ухо к её груди, сердце почти не билось. Так, раз в час: ттук… ттук… У меня в душе всё заныло. Я вспомнила о джойе, ткнула в ухо и заорала:
— Эй, помощницы дживы! Все быстро в каюту! Хоть на карачках! Срочно! Нужна помощь!
Сработает? Нет?!
Я смотрела на дверь над лестницей, но никто не торопился! Чёрт бы их побрал! Только пользоваться Тасей умеют! И внезапно я поняла, что другие дживы не врали — это перемещение могло стать последним для Таси. А с таким количеством людей, кораблём и памятником и подавно. Тасин носик заострился, и я от ужаса чуть не прикусила себе палец — так же перед тем, как выдохнуть в последний раз, выглядела моя единственная подруга Ханитэ ещё в доме сирот, когда заболела лихорадкой и её не стали спасать, не стали тратить драгоценных лекарств на не нужную людям, не свободную сироту.
— Тася-я-я! — вскрикнула я и, наплевав на всё, что мне говорили тренирующие маги, приподняла Тасю, прижала к себе и принялась выдыхать в её лицо жизнь. Правильно это было или нет? Не знаю. Но я дышала, думала, стремилась отдать этой тощей, глупой девчонке хоть крупицу себя. Чтобы выжила! Я чувствовала, не могла не чувствовать, как энергия течёт из меня к ней, но губы Таси продолжали сереть.
— Чёрт! Мрак! Свет! Око! Да помогите же!!! Тася, Анастасия, немедленно очнись! Иначе я расскажу всем про Джона Сноу!
— Что происходит? Что с Тасей? — послышалось сзади. Киату влетел, как снаряд. Перехватил у меня Тасю и, всё поняв, впился губами в её губы, делая то, что я не решилась.
И спустя пару мгновений я заметила, как Тасин мизинец дрогнул. Затем шевельнулась нога. Ухо порозовело.
Я еле сдержалась, чтоб не расплакаться. Закусила до боли себе губу.
— Киату, — еле слышно прошептала Тася, — ты тут… Ты на меня не сердишься?
Он громко выдохнул:
— Сержусь. Ты как посмела умирать?
— Прости…
Да, это могла сказать только Тася.
Я обхватила себя руками, осознав, что у меня жутко трясутся пальцы, но сдавивший грудь ком отступал.
— А ну-ка признавайся, кто такой Джон Сноу, — с шутливой строгостью сказал Киату.
И Тася тихонечко, смущённо хихикнула.
Значит, всё в порядке. Выживет, теперь выживет. Я вышла в коридор и прошла к лестнице в трюм. Спряталась за бочонок с вином. Вздох получился похожим на всхлип. Выдох ещё хуже. Воздух меня душил. Я открыла рот, чтобы продышаться нормально и… расплакалась. Как дурочка. Как маленькая. Взахлёб.
Глава 15
Тася
Я улыбалась и старалась не думать о том, что случилось со мной. Но когда все покидали мою каюту, и я закрывала глаза, оно возвращалось — то, что я увидела, потеряв силы. И мне становилось страшно.
Впав в то забытьё, я скоро ощутила себя, но не в теле, а в безразмерном звёздном пространстве. Звёзды были близки, они сияли, и каждая имела имя: Киату, Рита, Аридо, дядя Серёжа, мама — все-все, кого я знаю, кто мне дорог и даже не очень, плыли в пустоте и сияли так, что я могла их распознать. Кто-то ярко, кто-то не очень. Бывшая одноклассница Нелька, которая у меня пирожок стащила, та вообще мерцала на задворках вселенной далёкой тусклой точкой. А во мне вдруг света не оказалось. Будто я взорвалась и, разлетевшись на сотню крошечных Я, осталась висеть серой дымкой над пепелищем. И с мыслью, что тут живут лишь те, кто светится, меня начало затягивать в образовавшуюся посредине космоса густую, чёрную воронку. Это была смерть?! Не жизнь точно!
Я попыталась задержаться, улететь, но ничего не выходило — меня несло неотвратимо в сердце гулкого мрака — знакомого, с пустыми глазами чудовища из лабиринта под королевским дворцом. Оно не могло быть здесь! Нет! Но я ощущала: оно смотрит на меня — на ту, кто глупо и бездарно истратил весь свой свет.
Возможно ли испытывать страх, если тебя нет? Оказалось, что да! Меня не было, а страх есть. Ледяной и неживой. Как ветер над замёрзшим серым океаном. Страх проносился рябью по пространству, сжимал его и затаскивал всё, что осталось от меня, в нутро непроглядного мрака. Как сопротивляться? Чем? Ведь ничего не осталось!
И вдруг позади меня вспыхнула, обдала жаром звезда. Её звали не Рита, но как-то похоже. Она поймала меня своим уверенным теплом, словно в сачок, постаралась удержать. И я зацепилась, но лишь на мгновение — разве может горсть пепла осесть на тонкие нити авоськи и остаться, когда всё вокруг ходит ходуном в вихрях страха? Я выскользнула против воли и вновь понеслась в воронку тьмы. Звезда Рита светилась всё ярче, разгоралась огнём, неожиданным, большим, разноцветным, но мрак был сильнее. Когда последняя горсть моего пепла готова была унестись в темноту, ярким цветком заалела возле Риты другая звезда — Киату. И метнулась за мной. Прикоснулась. И мощно, безоговорочно, наполняя меня своим светом, он втянул меня обратно. Воронка схлопнулась. Я с трудом размежила веки. Ослепило светом из круглого оконца, но я не зажмурилась, боясь упасть обратно.
Широко раскрыв глаза, Киату целовал меня. Жадно, терпко. Отдаваясь полностью. Обнимал меня и оживлял. Он был горячим, как печка, а я тряслась от холода.
— Как ты посмела умирать?! — прорычал мой любимый.
— Прости, — ответила я, на самом деле понимая, что виновата.
Он только сжал меня ещё крепче, словно хотел всем телом проникнуть в меня, укорениться, прорасти, чтобы не выпустить больше. А я затихла, осторожно дыша. Оказывается, это дар — дышать. Никто нам не гарантировал следующий вздох…