Королева в раковине
Шрифт:
Солнце клонится к закату. Она поднимется в последний автобус, идущий в Мишмар Аэмек. Завтра новый день — новая страница жизни.
Но душевные травмы следуют одна за другой. Что общего у нее с Феликсом Бадетом, с которым она исчезла на целую ночь? Ей неприятны непристойные намеки. Она молчит. Не в ее правилах отрицать подозрения. Воспитанники и воспитанницы не поверят, что она, не задумываясь, согласилась на просьбу симпатичного парня только из глубокого сочувствия к его тяжелому душевному разочарованию. Или потому, что у них одинаковое культурное воспитание и сильная тоска по потерянному миру детства? Так что, все же, произошло, поставив из-за них весь кибуц на ноги? Завершился Всеизраильский съезд кибуцного
— Я вижу, что ты умная девушка, — испытывающим взглядом он смерил ее лицо, напряженное от вечных размышлений, — съезд был просто глупым. Мне все это ужасно неприятно. Слушай, пошли пешком в Мишмар Аэмек. Поговорим по дороге.
Она ни на минуту не задумалась. Она уже была очарована молодым интеллектуалом. В нем не было ни капли дикости уроженцев страны, которую копировали репатрианты, пытающиеся подражать сабрам. Смеркалось. Они отправились в путь. Феликс расспрашивал о ее семье в Германии, рассказал о своем отце, депутате парламента от социал-демократической партии. Вся их семья сбежала в страну Израиля. Знание иврита позволило ему быстро вступить в политику, и сейчас он стал важной персоной в руководстве Рабочей партии Израиля — МАПАЙ.
— Ты не выглядишь евреем, — смерила она взглядом его светлые волосы и голубой цвет глаз.
— Моя мать приняла еврейство.
Они рассказывали друг другу различные семейные истории и долго обсуждали события в Германии. Феликс отпускал комплименты ее уму каждый раз, когда она комментировала его слова. Они пересекали арабские села, и мысли их переходили от насилия в Германии к насилию в еврейских поселениях со стороны арабов. Когда они приблизились к Кфар Йошуа, скудному селу, где слабо мерцали огоньки керосиновых ламп, люди, сидящие у домов на завалинках, потрясенно обратились к Феликсу:
— Вы что, сошли с ума? Куда ты ведешь эту девочку?! Это очень опасная дорога. Арабы ведут себя угрожающе.
Предлагали им еду, питье, ночевку в селе. С весны в стране шло арабское восстание и кровопролитные погромы. Феликс взял ее за руку, и вежливо отказался услуг сельчан. Они шли, продолжая обсуждать положение в стране. Как знающий человек, Феликс говорил, что с начала погромов «Хагана», как защитник анклава, не улучшила свой боевой потенциал. Споры и вражда между командирами не утихают. Высшие командиры покидают эту военную организацию. На самое худшее это то, что «Хагана» не научилась тайно покупать вооружение. Часть оружия найдена и конфискована британскими властями. Волна кровопролития началась не сейчас. Еще до этого британцы раскрыли тайную поставку оружия. Арабы подняли крик, а Хагана испугалась, когда 18 октября 1935 в порту упала с подъемного крана бочка с декларированным цементом, а в ней оказалось оружие. Руководство порта велело раскрыть остальные 356 бочек. В них обнаружили патроны, пулеметы и автоматы. Арабам не нужны были результаты расследования Скотланд-Ярда, который определил, что груз был послан из Антверпена неким Ван-Каунбергом.
Феликс говорил о своем видении конфликта между жителями страны, и время в дороге прошло незаметно. С рассветом они появились в воротах кибуца целыми и невредимыми. В кибуце их встретили с большим волнением и облегчением. Но это длилось всего несколько минут. Радость тут же переросла в гнев. Шаик и Йона обвинили Феликса в том, что он поставил под угрозу жизнь девушки, и потребовали от него немедленно покинуть Мишмар Аэмек. Йона заперла Наоми в комнате. Шаик не успокоился. Он явился к ней и громким голосом обвинил ее в распущенности. Он сказал ей, как рисковали из-за нее ребята. Всю ночь они искали ее по всей долине, была специально послана машина в
— Если ты всю ночь шла с Феликсом, этому есть какая-то причина. Не знаю, что скажут и как отнесутся ко всему этому в кибуце.
Ночное странствие с Феликсом нанесло ей большой вред. Всякое уединение с существом другого пола вызывает у окружающих резкую реакцию. Не обошли молчанием ее поступок в день, посвященный усиленному изучению иврита. Специально для этого из Тель-Авива в Мишмар Аэмек приехали студенты, чтобы разговаривать на иврите с новыми репатриантами. Несмотря на жесткое требование о перемене собеседников, Наоми все время провела с евреем из Йемена. Они седели под деревом, и она просто была очарована чистотой его произношения и знанием языка. Именно, поэтому она не расставалась с ним в течение всего дня. Позор, который она нанесла кибуцу, ей не простили. Обвинили во флирте с городским парнем. Ее аморальное поведение обрело некрасивую форму. Когда пришла ее очередь убирать туалет, один из членов кибуца позволил себе выйти из кабинки с опущенными штанами. Она подняла истерику. Осыпая ее проклятьями, парень убежал из туалета, но не удовлетворился этим, а из мести распустил о ней непристойные слухи.
Хорошее и плохое переплелось в ее жизни. Катастрофы обрушиваются на кибуц. Кибуц играет большую роль в жизни своих членов. Мерзкое убийство бандитами или арабами еврейской супружеской пары и похищение их детей потрясло кибуц. Убийцы оставили детей у ворот кибуца голодными, в разорванной одежде, грязными. Ужас и смертельный страх, застывший в детских глазах, воочию видевших, как убивают их родителей, лишил сна весь Мишмар Аэмек. Единогласно было решено взять детей на свое попечение, пока не переведут их к ближайшим родственникам. Воспитательница детского сада Хава, огромная и толстая, как бочка, стала героиней кибуца за свое отношение к сиротам. Во время своих дежурств Наоми сумела развлечь несчастных детей играми и проделками, которые сама придумывала, вызвав даже улыбки на их изможденных лицах.
В последнее время она получает комплименты и откровенное восхищение за юмористическую пьесу, написанную по поводу окончания учебного курса. Ребята умирали от хохота, видя на сцене их собственные невеселые приключения, нелегкую акклиматизацию в жизни кибуца. Члены кибуца сравнивали ее талант с талантом Миты Бат-Дор, драматурга и режиссера кибуцного движения, которая год назад поставила, сочиненную ею на иврите, пьесу «Когда простой человек вышел в путь», о трудностях жизни в стране.
Завершился учебный год. Наоми предстоит плыть в нацистскую Германию. По британскому паспорту она поедет из Палестины в родную страну, чтобы получить деньги, завещанные ей отцом. Наступило время решений. По всему миру проходят демонстрации с требованиями бойкота Олимпиады. И это заставляет Гитлера умерить расистскую пропаганду. Со всех континентов приезжают в Берлин спортсмены и десятки тысяч болельщиков на соревнования Шестнадцатой Олимпиады.
Глава двенадцатая
На Берлинском центральном вокзале она чувствует слабость во всем теле. В ожидании встречи, у нее начинает кружиться голова. Ее пугают новые хозяева страны в черных и желтых мундирах. Нацисты следят за теми, кто ее встречает и эти взгляды вселяют страх. Лотшин в сильном волнении обнимает ее.
— Где твой чемодан, Бертель?
— На вокзале в Италии я попросила мужчину и женщину присмотреть за ним. Когда я вернулась из туалета, их и след простыл вместе моим чемоданом.
— Понимаю.
— Воры очень разочаруются одеждой из коммуны, — Наоми опускает взгляд, чтобы не видеть красные флаги с огромными черными свастиками, развевающиеся вокруг.
— Где все красивые платья, которые я тебе послала? — голубые мечтательные глаза Лотшин смотрят на грубую неряшливую одежду младшей сестры.
— В коммуне, — отвечает Наоми.
Сестра не поймет, почему красивая одежда ее сестры используется привилегированными членами кибуца.
— Купим тебе все новое.