Королева вестерна
Шрифт:
— Очень рад, что ты не относишь себя к плеяде феминисток. Теперь понимаю, почему многие мои соотечественники берут в жены именно русских девушек.
— Мои соотечественницы иногда перегибают палку в подчинении мужчине. Есть у нас одна звездная пара — рэпер и бывшая модель. Он весело проводит время в гуляньях, она сидит дома без права выхода на улицу без мужа, рожает безостановочно детей и постит в Инстаграм счастливые семейные фоточки. Придуманное счастье — так бы я подписала такое фото. Я не борюсь за права женщин, они смогут сами о себе позаботиться. Есть другая категория граждан, нуждающаяся
— Расскажи подробнее, что с тобой случилось? — делает грустное лицо мистер Гаррисон.
— Не сегодня, Генри. Не то настроение.
— Хорошо, как скажешь, — он на редкость покладистый мужчина.
Мы выбираемся из бара и просто бредем по улице, держимся за руки и обсуждаем красоту чернильной ночи Калифорнии. Мы целуемся возле какого-то симпатичного здания, забывая о том, какие сильные чувства у нас обоих вызывают поцелуи. Его «недобритость» меня заводит, вожу языком по его щетине — не могу остановиться.
— Ты меня лижешь, мисс Хелен.
— Не только тебе одному этим заниматься, — отвечаю я и густо краснею.
Накал страстей достигает своего апогея, и мы забредаем в первый попавшийся отель. Получив ключи у администратора, поднимаемся в номер и заваливаемся на широкую постель. Генри бережно расстегивает мою блузку и видит красивую свежую надпись на моей левой груди «Henry».
— Ты сделала татуировку моего имени! — поражается он и нежно целует меня в покрасневшую кожу.
— Да. Это моя ответочка на твои сегодняшние подвиги. Теперь ты всегда будешь в моем сердце, Генри, — торжественно объявляю я.
— Хелен… Это чудовищно приятно. Никогда не думал, что… Я просто в шоке!
— Ничего не говори! Люби меня, просто люби, как умеешь. Не старайся быть лучше, чем ты есть. Я полюбила не твою красивую оболочку, а твой внутренний мир. И он прекрасен. Люби, меня Генри… Люби, как можешь.
И до утра мы не размыкали объятий. Когда сил уже не было, мы просто соприкасались друг с другом телами и молчали — наслаждались. Мне одной было известно, что сегодняшняя ночь — последняя. Мне было легче, а может наоборот — сложнее. Я знала, что если не сделаю этого в ближайшие дни, то не решусь никогда. Я должна покинуть Калифорнию. Любовь — это наркотик. Ты подсаживаешься на него за считанные дни, и потом уже не можешь без него жить. И когда отношения исчерпывают себя, ты все равно жаждешь ощутить былые чувства, пытаешься реанимировать их всеми известными тебе, порой жалкими, способами — но ничего не выходит. Не возникает больше нужного эффекта, и от этого тебе становится паршиво. Я не хочу так. Я хочу закончить все именно на этой ноте. Вот мой выбор.
Из отеля мы выходим рано утром, садимся в такси и едем в Санта-Монику. Генри всю дорогу сжимает мою руку и о чем-то думает. Мне кажется, что он уже понял, что сегодня мы расстаемся навсегда.
Возле своего временного дома я наблюдаю красный «мерседес» и сжимаю от ярости кулаки. Мы с Генри выходим из машины, и я делаю вид, что никого не замечаю. Она выходит к нам навстречу с той самой подарочной коробкой в руках.
— Зои? Доброе утро! — удивляется неожиданной встрече с коллегой Генри.
И только я сохраняю невозмутимое выражение лица, хотя внутри у меня все бушевало. Зачем она здесь? Ранним утром! Вывод напрашивается один: она видела мое фото на странице Генри и узнала меня. Она приехала, чтобы все разрушить.
— О, привет, Гаррисон. Так вы теперь вместе? Шустрая ты, Крапива, — прищурилась Зоя, словно уличив меня во лжи.
— Что тебе нужно? — грубо спрашиваю я, с силой сжимая руку ни в чем не повинного Генри.
— Коробку вот тебе привезла.
— Мне не нужны ваши подарки. Оставь ее себе. Можешь наряжаться в вещички по праздникам, если влезешь в них, конечно.
Зоя моментально вспыхивает, она ненавидит любые намеки на свой лишний вес.
— Как тебе удалось затащить в постель к себе отъявленного гуляку и бабника Генри?! Слушай, Крапива, а ты часом не ведьма? Я начинаю тебя опасаться. Ты идешь по головам напролом. Чего ты добиваешься в жизни?
— Тебя это больше не касается, ПОДРУГА!
— Вы можете говорить по-английски? — не выдерживает англичанин.
— Прости, Генри, — я перехожу на английский, — уходи Зоя, мне неприятно тебя видеть. Ты получила, что хотела, точнее КОГО хотела. Я тебе больше не помеха.
— Лучше спасибо скажи, что избавила тебя от отношений с Артемом, которые тебя тяготили.
— Ты ничего не знала о наших отношениях. Все было хорошо, пока ты не влезла в них в своих грязных сапогах и не растоптала все, что мы создали!
— Отдай мне собаку, которую он тебе подарил, — цедит Зоя, но в то же время мило улыбается Гаррисону, чтобы он ничего не понял. Двуличная стерва!
— Нет, никогда. Нику я тебе точно не отдам.
— Тогда я заберу у тебя ВСЕ! Берегись, Крапива. Отныне я твой самый страшный кошмар, — Зоя специально говорит по-русски, что Гаррисон не разобрал ни слова, ведь ей еще с ним работать, незачем ведь показывать свое истинное лицо.
— Я тебя не боюсь, хоть ты и ходячая Опасность, но только не для меня, — с вызовом отвечаю я.
— Это мы еще посмотрим, — обещает она и бросает коробку мне под ноги. Я безучастно смотрю, как оттуда сыплется одежда, в которой я праздновала свой день счастливый рождения. Перешагиваю через все это великолепие и порывисто обнимаю Генри. Зоя садится в свой автомобиль и уматывает.
— Вы поссорились с Зои? Все будет хорошо, — говорит он, гладя меня по волосам.
Ничего не будет, хочется сказать мне, Зоя из тех, кто умеет отравлять жизнь. Она выучила меня «от и до», и она не остановится. Я хочу уехать, забыть все — и плохое, и хорошее, стать прежней Аленой. Но что-то подсказывает мне, что после всего этого я уже никогда не стану прежней.
— Я люблю тебя, Генри! Ты — лучшее, что когда-либо было со мной. Теперь ты навсегда останешься в моем сердце. Твое имя у меня на груди. Прости за излишний пафос и романтическую ахинею, которую я несу. Мне просто физически требуется тебе это сказать, потому что я это чувствую на самом деле, а не говорю все ради красивого словца.
— Хелен, ты говоришь так, будто мы расстаемся, — растерянно произносит Генри.
— Да, мистер Гаррисон, мы расстаемся, — подтверждаю я. — Поставим точку в наших отношениях здесь и сейчас, пока все не зашло слишком далеко.