Королева Ветров
Шрифт:
Передав приказ Джинн мимо пробегавшей служанке, я бодрым шагом направилась до столовой, где и собралась дожидаться остальных в обществе Барбатоса, который все еще продолжал дуться.
Посадила элементаля на стол, где он показательно отвернулся, изображая всю степень обиды, а я с веселой улыбкой сидела напротив него и наблюдала, гадая, когда же остынет. То, что он уже просто для вида строил рожицы, было и так заметно, явно на что-то напрашиваясь.
Служанка заварила чай с ягодами, чтобы я могла скрасить ожидание за чашечкой чудесного и душистого напитка. Поблагодарила девушку кивком,
Собрание, конечно, прошло, не так, как я предполагала, но Ордо Фавониус остался в плюсе, что довольно хорошо — они показали свою осведомленность, да и поставили вопрос так, что Лиру вернут.
Выдержала бы Джинн в одиночестве против Синьоры — тот еще вопрос, но Кэйя и Дилюк позволили слегка распылить внимание. Да и то, с какой уверенностью они стояли на своем, тоже достойно похвалы. Не просто из-за упертости, что «мы сами!», а показывая, что и им было чем защититься или же ударить.
Не пустое бахвальство.
И они надеялись не только на меня, грубо говоря, но и сами бы реально справились с бедой.
Право Барбатоса научило жителей Мондштадта надеяться только на себя и свои силы — когда-то они смогли из пепла возродить город и страну, когда остались не только без крыши над головой, но и армии, и руководителей. Они просто встали, и с теми самыми семенами надежды восстановили страну и славу той. Вместе.
И если бы сама Лоефальтер в те года не утонула в горе, покинув родину в своем Крестовом походе, то и сама видела бы все своими глазами, а, может, и приняла бы участие, учитывая ее прошлую близость к Ордо Фавониус. Но она сломалась под гнетом скорби.
Робкая служанка вкатила в столовую тележку с посудой, чем отвлекла от мыслей. Девушка начала сервировать стол, изредка бросая любопытные взгляды на меня. Я же глотнула подстывший чай и склонила голову к плечу, разглядывая спину элементаля.
— Ну, хочешь, я тебе спою? — не выдержала и легонько пальцем погладила Барбатоса по спине.
Он с задумчивым видом обернулся, оценивая предложение и критично взвешивая все «за» и «против», но все-таки величественно кивнул, выразив свое божественное согласие послушать исполнение. Я весело фыркнула на чужое позерство и откинулась на спинку стула, смотря на окончательно развернувшегося ко мне элементаля, который приготовился внимать. Да и служанка замедлила движения, желая хотя бы слегка урвать выступление.
Между веток с листвой чугунной, [Вольный Путь — Дикое Сердце]
Замотавшись в глухую шаль,
Я пойду к тебе ночью лунной…
В этот миг лишь рассвета жаль.
У ворот приголублю лайку —
Не буди спящий дом, не смей,
Не губи ты свою хозяйку:
Дальше некуда падать ей.
Я пойду, позабыв сомненья,
В беззаветной
Под окном проскользну я тенью,
Не заметив, что чувства — ложь.
«Будь что будет!» — срывался голос.
Не могла не прийти. Ты знал.
Взбаламученный Ветром волос
Тяжкой ношей на плечи пал.
Скинь с меня сарафан парчовый,
И рубаху, и робость прочь!
Поцелуй еще, и снова:
Мне тебя обещала Ночь.
Тихо все, даже птицы смолкли:
Осуждают? Жалеют? Пусть.
А ресницы мои намокли
Лишь от счастья; забыта грусть.
Будь у элементаля сейчас рот, он бы его приоткрыл, а так только распахнул глаза в изумлении и вытянулся.
О! Смутился? С чего бы? Ну-ка…
Да и служанка, подхватив тележку, поспешила покинуть столовую, пряча разрумянившиеся щеки за волосами.
С чего прямо так стушевались?
Вы же из вольного Мондштадта, города песен, вина и любви. Да тут каждый второй романтик, любитель подобных песен о чувствах, а некоторые одеваются так смело, что и меня в краску вгоняло — а я ведь из другого мира, где были те еще нравы!
Или эти строки слишком откровенны для них?..
Я была бы твоей отныне,
Но Ветра не щадят сердец.
Догорает огонь в камине,
Вот и ночи настал конец…
В косу ленточки я вплетаю —
Твой прощальный подарок мне.
Ты рисуешь синичью стаю
Поцелуями на спине.
Вспоминай меня, нежный Ветер,
Где б дорога ни шла твоя.
На закате ли, на рассвете —
Ты не встретишь такой, как я.
Скинь с меня сарафан парчовый,
И рубаху, и робость прочь!
Поцелуй еще, и снова:
Мне тебя обещала Ночь.
Я замолчала, с веселым озорством смотря на Барбатоса, который забавно зажмурился и мотнул головой.
— Неужели не понравилось? — я вскинула брови, но продолжала улыбаться.