Королева войны
Шрифт:
— Насколько я понимаю происходящее, с ее высочеством могут случаться разные необычные вещи. Ты много знаешь о Полосах Шерни, госпожа?
— Только то же, что и все.
— Ну да, как же, — пробормотал он. — Я не слишком долго знаком с тобой, госпожа, но не заметил ни единой черты, которую можно было бы назвать «как у всех».
У Кесы порозовели щеки.
— Ты сумеешь разбудить их, ваше благородие?
— Вряд ли смогу, госпожа. Даже если бы хотел.
— Не можешь и не хочешь, ваше благородие?
— Не могу потому, госпожа, что не знаю, что происходит, и мог бы наделать немало дурного. А
— Не понимаю?
— Сейчас поймешь, и даже быстрее, чем кто-либо другой. Ты Жемчужина, госпожа, и можешь в этом доме замещать княгиню, я не ошибаюсь? Но ты не можешь менять ее явных распоряжений, поскольку тогда перестанешь быть Жемчужиной, и все. Так вот, госпожа, я тоже Жемчужина, хотя, может быть, и не похож. Символически я — сама Шернь, но я не могу вмешиваться в то, что она творит, ибо тогда я перестану быть ее символом. Как человек я могу сделать что угодно, как посланник — ничего, поскольку из Готаха-посланника превращусь в Готаха-изгнанника. Я могу самое большее понимать и объяснять. Но того, что происходит сейчас, я не понимаю, потому не могу и объяснить.
Кеса внимательно посмотрела на него.
— В самом деле очень легко понять, — упрекнула она его столь мягко, как только могла.
Он смутился.
— Прости меня, госпожа… Когда я чем-то взволнован, я всегда говорю чересчур много и иногда забываю с кем. Прерывай меня иногда… Кеса.
Ноздри ее слегка дрогнули. Она снова была готова улыбаться.
— Как я понимаю, мы не знаем, ваше благородие, сколько это может продлиться? — спросила она, показывая на постель.
— Мы ничего не знаем, госпожа. Я приехал сюда, чтобы увидеть Трещину Шерни, это такое прикосновение Полос, иногда проникающих в наш мир. — Он постучал пальцем по подлокотнику стоявшего перед зеркалом кресла. — А знаешь, госпожа, какое оно тут? — Он сжал кулак и на мгновение задумался.
— Пожалей руку, — сказала она. — Я поняла.
— В этой комнате больше Шерни, чем лежит на земле в Ромого-Коор, там, где я живу. Это даже уже не тень Полос, это скорее сами Полосы… Я готов поверить во что угодно. За всю историю мира нечто подобное случалось только дважды. Ронголо Ронголоа Краф был создан из осколков всех Полос, это живое мыслящее существо, возникшее из мертвой и бездумной могущественной силы.
— Краф сотворил разум в Шерере, — сказала Жемчужина.
— Именно так. Потом нечто подобное произошло еще раз, но, судя по всему, вопреки законам, правящим Шернью. Что-то… пошло не так, и появились три женщины, которых в Шерере быть не должно. Одна из них якобы до сих пор спит где-то в этой пуще, вместе со своим войском. — Готах показал подбородком на окно.
— Но ведь это же легенда, ваше благородие?
— Конечно, легенда, госпожа. Этот вечный сон — чистая сказка, вся же история — в первую очередь легенда. Проблема в том, что в Книге всего записаны достаточно точные математические модели Ронголоа Крафа, перед лицом же этой «легенды» математики Шерни бессильны. Ибо в Полосах существуют пробелы и дыры, которые невозможно объяснить давно закончившейся войной Шерни с Алером или каким-либо другим событием. Они вписываются лишь в дартанскую легенду о трех сестрах.
Кладбище князей К. Б. И. располагалось на пологой возвышенности, уже за краем поляны. Окруженные белой стеной надгробия образовывали второй город Сей Айе. Усыпанная гравием аллея сначала вела к воротам, а потом исчезала в лесу… Ибо город-кладбище поросло настоящим лесом. Властители Буковой пущи хотели покоиться в единстве с лесом, который дал им могущество и величие. В этом месте никогда не вырубили ни единого дерева и даже не убирали мертвые, упавшие. Бывало, что столетние, а иногда и более старые стволы разрушали каменные надгробия, пробивали своды склепов. Тогда делали новые надписи, на остатках стен укрепляли новые таблички, тщательно собирали и перекладывали в каменные урны человеческие останки, вытолкнутые корнями из саркофагов, — но с пущей здесь никогда не сражались.
Эзена только однажды была на кладбище — когда хоронили князя Левина. Она много раз думала о том, чтобы в одиночку отправиться на могилу доброго господина, который отдал ей все свое величие, не требуя ничего взамен. Но она чувствовала, что пришла бы именно ни с чем. А ей хотелось прийти и сказать не только: «Спасибо тебе, господин». Больше всего ей хотелось сказать: «Я уже поняла».
Она никогда не думала о нем как о муже. А должна была, хотя бы потому, что на дартанском суде ей предстояло говорить не «мой господин», но «мой супруг князь К. Б. И.».
Он бы тоже наверняка этого хотел.
Стоявший поблизости дом кладбищенского сторожа зиял пустотой. Дверь была приоткрыта. Никто не вышел им навстречу.
— Останься, Хайна, — сказала она перед железными воротами. — Я должна пойти туда одна.
— Я бы хотела повсюду ходить с вашим высочеством.
— Хорошо. Но не туда.
Надгробия, множество надгробий… Некоторые просто огромные, другие поменьше. Полностью разрушенные деревьями сооружения соседствовали с другими, нетронутыми. Она прошла мимо склепа, от которого остались только два фрагмента стен и небольшой кусок потолка. Тяжелый саркофаг был передвинут в угол, под крышу. Он почти врос в землю — крышка едва была видна из-под слоя сухих листьев.
Тут это было обычным делом.
Не хватало места, чтобы укрепить новую плиту на место старой, треснувшей. Ее просто прислонили к саркофагу. Эзена прочитала надпись и пошла дальше.
Стрельчатая арка вела в другую гробницу, мрачное нутро которой источало тишину и спокойствие. Но не ужас… В этом безлюдном месте, среди могил, ужас селиться не желал.
И снова саркофаги в открытом спереди склепе. Разрушенная стена образовывала каменный вал. Прапрадед князя Левина… его супруга… и ребенок. Крошечная каменная шкатулка, скрывавшая мелкие, словно камешки, кости новорожденного. Саркофаги стояли рядом, соприкасаясь боками.
На широкой каменной плите она заметила нечто, чего на других плитах не было. В самом низу, посередине, было выбито одно слово. Она наклонилась, содрала немного мха и прочитала: «ВАНАДЕЙ».
Она медленно отступила назад.
Ванадей. Рыцарь королевы.
С сильно бьющимся сердцем она продолжала отступать, пока не уперлась спиной в дерево. Дальше, в глубине кладбища, виднелись самые старые надгробия. Она пошла в ту сторону, но все медленнее и медленнее… Потом повернулась и побежала к могиле его высочества князя К. Б. И. Левина.