Королева войны
Шрифт:
— Ты считаешь возможным, — спросил Охегенед, — что наши урядники не знают сидящего в Сей Айе шпиона трибунала?
— У меня нет никаких причин ему не верить. Трибунал действует именно таким образом — никто там не знает больше, чем должен знать. Шпион всегда может раскрыть себя, если потребуется. Но лучше, чтобы он сидел тихо и доносил, в том числе и на урядников, время от времени давая оценку их способностям и лояльности, — пояснила Кеса. — А впрочем, даже если его и распознают, то ничем этого не покажут. Ведь не станут же они кричать:
Охегенед ходил по комнате, все еще радуясь своим вновь открывшимся способностям. И обещанному ее высочеством коню — ибо в конюшнях Сей Айе держали лошадей, стоивших дороже двухлетнего жалованья коменданта дворцовой стражи.
— Но у нас захотят его отобрать, чтобы правда никогда не смогла всплыть. Или пожелают присутствовать при казни. Как мы им объясним, что несостоявшийся убийца княгини, ее подданный, избежал наказания?
Невольница слегка приподняла брови.
— Ах ты интриган… — сказала она, так же как до этого Йокесу, в спальне. — Прежде всего, кто сказал, что он избежит наказания? Его всегда можно повесить или обезглавить. Все равно это награда, поскольку он должен быть четвертован.
Комендант понял, что изображать потрясенного покушением — это одно, а соединить вместе все звенья этой цепи интриг и хитростей — совсем другое…
— Но вешать его мы не будем, поскольку он еще может пригодиться, — заметила Эзена.
— Он сам повесится, ваше высочество. Уже этой ночью, от страха перед наказанием. И тогда невольники Сей Айе закопают его где-нибудь как собаку. Так, как хоронят наемных убийц. Мы доложим урядникам об этом печальном событии.
— У тебя есть мысли, где можно его спрятать?
— Думаю, комендант Йокес возьмет его к себе в лагерь и засунет в какие-нибудь доспехи.
— Кеса, ты хочешь в военном лагере держать шпиона трибунала? — Охегенед уже забыл о первом полученном им уроке.
— Комендант, — мягко сказала княгиня, — этот человек предал трибунал и императора. Военный лагерь Сей Айе — возможно, единственное место, где он будет в относительной безопасности, но только при условии, что трибунал о том не узнает… Лучше иди выбирай себе коня.
Громбелардец покраснел, что-то пробормотал, поклонился и вышел. В дверях он разминулся с Йокесом. Комендант Сей Айе был мрачен, как сама смерть. Доносы, обман и ложь заполняли дворец по самую крышу. Он не умел и не хотел во всем этом участвовать.
— Справился с задачей? — спросил он подчиненного.
— Справился, ваше благородие, — отчеканил Охегенед.
— Ну тогда иди.
Поклонившись княгине, Йокес ждал распоряжений.
— Хорошо, что ты уже здесь. Скоро явятся урядники трибунала, — сказала она. — Вчера у Кесы не было с ними хлопот, поскольку они сами толком не знали, что делать. Не каждый день кто-то убивает у них под боком дартанского магната. Но сегодня они уже наверняка пришли в себя и будут более дотошны. Отряд Денетта у тебя под стражей?
— Да, ваше высочество.
— Сегодня нужно будет их освободить. Они подозревают, что случилось?
— Сомневаюсь, ваше высочество.
— Я скажу правду, — заявила Эзена. — Я скажу, что отдала приказ разоружить этих солдат, опасаясь, что они собственноручно захотят найти виновных в убийстве и наказать их. А в Сей Айе преступников ищешь ты, вопрос же о наказании решаю я. Я или Имперский трибунал, и никто другой.
— Мне не придется лгать, ваше высочество?
— Никому не придется. — Княгиня развела руками и посмотрела на Кесу, словно беря ее в свидетели. — Комендант, единственное, что я хочу скрыть, — то письмо, которое ты получил сегодня утром. Но и ты вряд ли хочешь, чтобы казнили человека, которого заставили совершить на меня покушение и который предпочел отдаться в твои руки. Я прошу лишь, чтобы ты молчал об этом письме. Впрочем, никто тебя о нем не спросит. А если все же спросят, — добавила она, зная, что это невозможно, поскольку домовладельцу пришлось бы признаться в измене, — то скажешь правду.
У коменданта камень свалился с души.
— Нам действительно нечего скрывать, ваше высочество? Ведь это письмо — ценное доказательство. Мне не придется лгать?
«Ты не умеешь», — подумала Эзена.
«Тебе, комендант?» — подумала Кеса.
— Ни единым словом, — сказала княгиня.
— А смерть его благородия Денетта?
Что ж, с этим было несколько хуже.
— Ты откажешься отвечать.
— Откажусь, ваше высочество?
— Да, комендант. Если тебя спросят, скажешь, что ты не вправе бросать тень на госпожу, которой присягал на верность. И откажешься от каких-либо объяснений.
— Но таким образом я как раз и брошу на тебя тень, ваше высочество. — Йокес не был интриганом, но и глупцом тоже не был.
— Себя я защитить сумею, — сказала она. — Никто не поймет, что ты имел в виду. Ты не солжешь и вместе с тем не нарушишь присягу.
Йокес снова помрачнел.
— Если это необходимо… я солгу, ваше высочество, — сказал он с тяжелым сердцем. — Мне уже приходилось лгать. Хотя бы его благородию Денетту, когда он спрашивал о войсках Сей Айе.
— Это совсем другое. Это ложь иного рода, военная, так что скорее хитрость, чем ложь. — Эзена понимала разницу и знала, что точно так же понимает ее и комендант. — У меня на службе ты не будешь лгать, Йокес.
— Ваше высочество, — попросила слова молчавшая до сих пор Кеса.
Эзена кивнула.
— Княгиня отвечает за все, что происходит в Сей Айе. У тебя было бы право, мало того — обязанность отказаться говорить, даже если бы его благородие Денетта загрызли бешеные собаки. Не тебе оценивать, что может повредить княгине. Везде и каждому ты можешь сказать прямо в глаза, что тебе нельзя ни о чем говорить, поскольку ты не знаешь, не повредит ли это твоей госпоже. Ты сошлешься на это, а лгать буду я.