«Королева Язу»
Шрифт:
— Нет, сэр. Говорю вам, все это выдумки.
— Я тебе не верю.
— Вы хотите сказать, что я лгу?
— Не обижайся только, ладно? Я много раз дрался на дуэли и всегда побеждал.
Элвин промолчал. Бови тяжело и пристально посмотрел на Артура Стюарта, а затем промолвил:
— Вот оно что.
— О чем вы? — спросил Артур.
— Ты меня не боишься.
— Боюсь, — возразил Артур.
— Ты боишься, что я про тебя знаю, но не боишься, что я вызову твоего мнимого хозяина на дуэль.
— Очень
Бови в один миг бросил весла, выхватил нож и приставил его прямо к горлу Элвина — но от ножа к тому времени осталась одна рукоять.
Улыбка медленно сползла с лица Бови, когда он осознал, что его драгоценный нож, бывший прежде напильником, лишился клинка.
— Ты что наделал? — вскричал он.
— Забавный вопрос для человека, который собирался меня убить.
— Я хотел только попугать тебя. Не надо было делать такое с моим ножом.
— Чужие намерения я разгадывать не умею. Беритесь за весла.
Бови повиновался.
— Этот нож приносил мне удачу.
— Стало быть, кончилась она, ваша удача.
— Думать надо, кому грозите ножом, мистер Бови, — вставил Артур.
— Я хотел только сказать, что ты именно тот человек, который нам нужен. Незачем было ломать мой нож.
— В следующий раз, когда соберетесь привлечь человека на свою сторону, не тычьте в него ножом, — сказал Элвин.
— И не угрожайте раскрыть его секреты, — добавил Артур.
Бови, который до сих пор просто дулся, встревожился:
— Да я и не говорил, что знаю ваши секреты. Догадывался, и только.
— Итак, Артур Стюарт, мистер Бови только что сообразил, что находится на середине реки, в тумане, вместе с двумя людьми, чьи секреты он угрожал раскрыть.
— Тут призадумаешься, — сказал Артур.
— Просто так вы меня из лодки не выкинете, — предупредил Бови.
— Я не желаю вам зла, потому что я на вас не похож, — сказал Элвин. — Я убил человека только однажды, в приступе горя и ярости, и с тех пор не перестаю сожалеть об этом.
— Я тоже, — сказал Бови.
— Вы этим гордитесь. Вы сберегли орудие убийства и сделали его своим талисманом. Мы с вами совсем не похожи.
— Пожалуй.
— И если бы я захотел убить вас, мне не пришлось бы выбрасывать вас из лодки.
Бови опять бросил весла и поднес дрожащие руки к горлу.
— Дыхание перехватило? — спросил Элвин. — Но ведь вам никто не мешает. Дышите же! Вдох — выдох. Вы всю свою жизнь это делали.
Бови не то что задыхался — он просто не мог подчинить себе собственное тело.
Элвин не стал дожидаться, когда Бови посинеет, — он всего лишь дал ему почувствовать свое бессилие. Потом тот просто вспомнил, как надо дышать, и втянул в себя воздух.
— А теперь, когда мы установили, что вам нечего меня опасаться, — сказал
И в белой пелене перед ними, в каких-нибудь пяти футах, возник плот. Еще один взмах веслами — и они стукнулись об него. Только в это мгновение двое на плоту их заметили.
Артур перебрался на нос с кормовым концом и перескочил на плот.
— Слава Богу! — воскликнул один из двоих терпящих бедствие.
— Вы прибыли как нельзя более вовремя, — сказал другой, выше ростом, помогая Артуру закрепить канат. — Плот ненадежный, а в таком тумане даже окрестностей не видно. Так себе поездочка, надо сказать.
— Рад видеть, что вы не пали духом, — засмеялся Элвин.
— Мы молились и пели гимны, — заверил длинный.
— Это сколько же росту в вас будет? — спросил, запрокинув голову, Артур.
— Я на голову выше собственных плеч, но подтяжек вполне хватает.
Нельзя было не почувствовать симпатии к этому человеку, и это сразу вызвало у Элвина подозрения. Если у него такой дар, то доверять ему опасно. Но в том-то и штука с такими людьми: ты не доверяешь им, и в то же время они тебе нравятся.
— Вы, часом, не адвокат? — спросил Элвин. Они уже приготовились взять плот на буксир.
Незнакомец выпрямился во весь свой рост и поклонился — такого неуклюжего поклона Элвин еще в жизни не видел. Одни колени и локти, сплошные углы, даже лицо напрочь лишено плавных линий. Этот малый настоящий урод. Надбровья выдаются, как у обезьяны, и все же… смотреть на него не противно, а улыбка у него на редкость теплая и приветливая.
— Авраам Линкольн из Спрингфилда к вашим услугам, джентльмены.
— А я Куз Джонстон из Спрингфилда, — представился другой.
— «Куз» — значит «кузен», — пояснил Линкольн. — Его все так зовут.
— Теперь стали звать, — уточнил Куз.
— Кузен? А чей? — спросил Артур.
— Только не мой, — ответил Линкольн. — Но он вылитый кузен, правда? Воплощение родственности, квинтэссенция седьмой воды на киселе. Начав звать его Кузом, я только подтвердил очевидное.
— Вообще-то я сын второй жены его отца от первого брака, — внес ясность Куз.
— Вследствие этого мы друг другу сводные никто, — сказал Авраам.
— Я особенно благодарен вам, ребята, за то, — взял слово Куз, — что мне теперь не придется выслушивать до конца самую невероятную басню, которую когда-либо плел старина Эйб.
— Никакая это не басня. Я слышал ее от человека по прозвищу Сказитель. Он поместил ее в свою книгу и не сделал бы этого, не будь она правдивой.
У «старины Эйба», который выглядел не более чем на тридцать, был острый глаз, и он сразу заметил, как переглянулись Элвин с Артуром.