«Королева Язу»
Шрифт:
Неужели это для них так важно — не брать чужого добра? Они так и так совершают кражу, поскольку бегут от своих хозяев. Хотя это только теория, будто один человек, становясь свободным, тем самым что-то крадет у другого.
Потом они все улеглись на плот, и крайние, гребя руками, как веслами, двинулись на середину, в туман, к берегу краснокожих.
Кто-то положил руку Артуру на плечо, и он подскочил.
Это, конечно, был Элвин.
— Не надо, чтобы нас видели здесь, — сказал он тихо. — Пойдем вниз.
Артур
— Я знал, что какой-нибудь дурацкий план в твоей башке непременно созреет, — сказал Элвин.
— А я думал, что ты не захочешь устраивать им побег. И как я не догадался…
— Я и сам так думал. Все дело, наверно, в Джиме Бови, который оказался шибко догадливым и пытался убить меня — нет, Артур Стюарт, он не остановился бы, будь у него в руке нож. Перерезал бы мне глотку за милую душу. Вот я и подумал: каково-то мне было бы предстать перед Богом, зная, что я мог бы освободить двадцать пять человек, но счел нужным оставить их в рабстве. А может, это проповедь мистера Клея так на меня подействовала. Наставила на путь истинный.
— Мистера Линкольна точно наставила, — сказал Артур Стюарт.
— Может быть. Хотя не похоже, что у него когда-нибудь было желание владеть другими людьми.
— Я знаю, почему ты это сделал.
— И почему же?
— Потому что знал: если ты этого не сделаешь, сделаю я.
— Я знал, что ты надумал попробовать, — пожал плечами Элвин.
— И довел бы дело до конца.
— Долго бы пришлось доводить.
— Все пошло быстро, когда я понял, что можно ограничиться ушками.
— Вероятно. Но сегодняшнюю ночь я выбрал в основном из-за плота. Подарок судьбы, да и только. Грех не воспользоваться.
— И что же будет, когда они доплывут до берега краснокожих?
— Тенксватава о них позаботится. Я дал им условный знак, который надо показать первому встречному краснокожему. Благодаря этому знаку их проводят прямо к Тенскватаве, где бы тот ни был. А пророк, увидев его, обеспечит беглецам свободный проход — или просто оставит их жить у себя.
— Они могут понадобиться ему для войны с мексиканцами. Если те двинутся на север.
— И это возможно.
— Что за знак ты им дал?
Элвин показал крошечный мерцающий кубик — то ли из чистейшего льда, то ли из стекла, но стекло так мерцать не может.
— Пару таких вот штук.
Артур взял кубик в руку и понял, что это.
— Там внутри вода.
— Правильно. Я решил их сделать там, на реке, когда моя кровь чуть не пролилась в воду. Это одно из условий их изготовления: ты отдаешь частицу себя воде, чтобы сделать ее твердой, как сталь. Ты знаешь закон: творец…
— Творец есть часть того, что он создает, — закончил Артур Стюарт.
— Ложись-ка спать. Незачем кому-то знать, что мы этой ночью бодрствовали. Не могу же я усыпить
— Можно я оставлю его себе? — спросил Артур. — Мне в нем что-то видится.
— Тебе может привидеться что угодно, если смотреть подольше, только я его тебе не отдам. Если люди считают ценностью то, что лежит у меня в котомке, что же они сделают ради кубика твердой воды, который показывает близкое и далекое, прошлое и настоящее?
Артур вернул кубик Элвину, но тот, не притронувшись к нему, улыбнулся. Вода вернулась в жидкое состояние и просочилась сквозь пальцы Артура. На столе осталась лужица, и Артур, глядя на нее, почувствовал себя растерянным и несчастным.
— Вода как вода, — сказал Элвин.
— С капелькой крови.
— Нет, кровь я забрал назад.
— Спокойной ночи. И спасибо… за то, что освободил их.
— Что мне еще оставалось, раз твое сердце так решило? Я смотрел на них и думал: кто-то любил их не меньше, чем твоя мама любила тебя. Она умерла за твою свободу, а мне этого делать не пришлось. Я всего лишь пошел на риск, да и то небольшой.
— Но ты же видел, что у меня получилось, правда? Я размягчил железо, не раскаляя его.
— Молодчина, Артур Стюарт. Теперь ты настоящий творец.
— Так себе творец.
— Из любых двух мастеров один всегда сильнее другого. Но сильному, чтобы не задаваться, полезно помнить, что всегда найдется третий, посильнее его.
— А кто сильнее тебя?
— Ты. Потому что для меня унция сострадания стоит дороже, чем фунт умения. Все, отправляйся спать.
Только теперь Артур Стюарт почувствовал, как он устал. То, что до сих пор держало его на ногах, испарилось, и он едва добрел до своего тюфяка.
Ну и переполох же поднялся утром! Подозревали всех и каждого. Некоторые думали, что это двое плотовладельцев — с чего бы иначе беглые оставили их имущество на борту? Но потом кто-то высказал здравую мысль, что вместе с грузом все беглые на плоту просто бы не уместились.
Затем подозрение пало на проспавшего часового, но и это представлялось сомнительным — будь он замешан, он убежал бы вместе со всеми, а не остался бы дрыхнуть на палубе, пока кто-то из матросов не поднял тревогу.
Только теперь, после побега, выяснилось, кому же принадлежали эти рабы. Мистер Тревис, как предполагал Элвин, был совладельцем, но больше всех убивался капитан Ховард. Это неожиданное обстоятельство объясняло, почему мексиканская экспедиция отправилась вниз по реке именно на его пароходе.
Элвина удивляло то, что и Тревис, и Ховард поглядывают на них с Артуром так, будто догадываются об истине. Хотя чему тут, собственно, удивляться? Если Бови рассказал им, что случилось с его ножом на реке, то ясно, что человеку, имеющему такую власть над железом, проще простого вынуть чеки из кандалов.