Королевская кровь. Книга вторая
Шрифт:
— Заниматься мне надо, а Эдуард лучше всех матмоделирование магформ знает. Мне без него никак не сдать, не получается интуитивно считывать заклинания. Вот и договорились.
— Это ты неудачно договорилась, — пробасил он, не отпуская ее руку. В холле диспозиция поменялась — Эдуард сидел на сопернике и пытался ударить того в лицо. Обитатели пятого этажа буйствовали и ликовали. — Не надо тебе с Эдиком заниматься. Счас Поляна его уделает, с ним поговоришь. Дмитро лучший, это я тебе точно говорю.
Алина
— Что-то я не готова готовить еще и на вашу комнату. Вон вы какие большие.
Матвей захохотал, так, что часть болельщиков обернулось на его смех.
— Мы девчонок по-другому эксплуатируем, но ты не боись. Я сам готовлю.
На полу Дмитрий зажал Эдика локтем, двинул ему в лицо, разбив нос, и тот закашлялся, застучал по полу рукой. Поляна встал, поднял вверх руки. Его приветствовали оглушительным свистом.
— Кто победитель? — крикнул он.
— Ты, ты, — Эдик встал, держась за протянутую руку соперника, закрывая второй нос. — Восемь-семь в твою пользу, можешь полировать корону.
— Васек, помоги-ка ему, — и Василий, оказавшийся, видимо, виталистом, оторвался от стены, подошел к пострадавшему. А победитель, принимая похлопывания по плечам и поздравления, подошел к Алине.
— Ну как я его? — спросил гордо.
Девушка пожала плечами. Ей было неловко и немного страшно.
— Она говорит, Эдик ее за помощь в матмоделях эксплуатировал, — пробасил Матвей, пожимая другу руку. — Поможешь?
— А то, — Дмитро внимательно посмотрел на Алину. — Только давай завтра уже, лады? Приходи, не стесняйся. И мыть больше ничего не вздумай.
— Поляна, к тебе посетитель, внизу ждет, — в холл зашла вахтерша, повела носом по сторонам, глаза заблестели. — А что это у вас, драка, что ли? Я коменданту позвоню!
— Да какая драка, Эллина Максимовна, — прогундосил Эдик, над которым колдовал виталист. — На дверь я налетел. Неуклюжий я, понятно?
Вахтерша разочарованно замолчала, повертела головой, обратила внимание на Алину.
— А ты что тут делаешь? На мужском этаже?
— А она, Эллина Максимовна, нам советы по уборке помещения дает, — сказал Поляна, подмигивая Алинке. — Видите, как чисто? Все из-за нее.
— Ну-ну, — недовольно пробормотала вахтерша, но, не найдя, к чему придраться еще, удалилась.
Алина тоже ушла. Раз занятия не случилось, а случилась драка, можно было пораньше уйти в библиотеку. Собрала прочитанные книги, лекции и пошла вниз.
И каково же было ее изумление, когда она узнала в «посетителе», стоявшем рядом с ее защитником, знакомого ей лорда Кембритча. Вот и правда, мир мал и тесен.
Территория Магуниверситета, дом ректора
Александр Свидерский поправил под головой подушку, все еще раз проверил, сложил руки над одеялом и стал ждать. Окна спальни, выходящие на парк за зданием университета, были плотно завешены, слугам был отдан строгий запрет не заходить в комнату, что бы они ни услышали.
Сегодня он целый день чувствовал на себе пристальный взгляд и попытки ментально «потрогать», «пощупать» его, и это живо напоминало ребенка, который один раз лизнул сладкую вату, и теперь не может дождаться, пока не съест все, что есть, несмотря на то, что потом будет плохо.
И уж конечно, демонический сладкоежка придет сегодня. Не сможет удержаться. И он, Александр, сможет его отследить. И потом поймать — в человеческом теле, иначе никак.
Дрема накатывалась волнами, в этих волнах слышался шепот матери: «Спи, коржик мой, спи». И он заснул, улыбаясь.
Во сне мама, седая и маленькая, какой она была последние годы жизни, накрывала на стол, а Александр, сидя за столом, нетерпеливо ждал, пока она нальет ему горячего борща. Он только приехал после окончания шестого курса, в южный городок Стополье, и был уставшим после дороги. А что может взбодрить лучше, чем материнская еда?
— Ешь, коржик, — мама потрепала его по голове, села рядом, вытирая руки о передник. Но не успел он поднести ложку ко рту, как она охнула, побледнела, схватилась за сердце. Он вскочил, обхватил ее, приложил руку поверх ее ладони, вливая свою силу и уговаривая сердце биться нормально.
Она отдышалась, улыбнулась, даже порозовела немного, а он все лил и лил силу, испугавшись, что ее сейчас не станет.
— Ну что ты, маленький, — улыбнулась мать, встала, обняла его. — Со мной все нормально. Смотри, кто к нам пришел!
Она с неженской силой взяла его за плечи, развернула. В дверях стояла Танюшка Липова, его первая и самая нежная любовь. Стояла и смотрела на него своими глазищами, робко улыбалась и опускала ресницы.
— Ну же, Танечка, — сказала мать нетерпеливо, продолжая сзади обнимать сына, — что ты, как неродная. Подойди, хоть поцелуй, а то видишь, он дар речи потерял.
Девушка смутилась, шагнула навстречу, потом, словно решившись, подбежала к нему, приподнялась на цыпочках и впилась ему в губы поцелуем.
Александр закрыл глаза и обнял ее. Такая холодная, такая маленькая. Она не отрывалась от его губ, и он тоже крепко прижимал ее к себе, хотя давно нужно было оттолкнуть. Потому что ее он помнил тоже старушкой, с двумя детьми и внуками. И потому, что он действительно любил ее тогда.
Он открыл глаза и наткнулся на горящий зеленью взгляд существа, притворившегося Танечкой. Снова закрыл, чтобы не заметила, что он знает. Руки «матери», лежащие на плечах, стали невыносимо тяжелыми и холодными, и он сам холодел, даже леденел, потому что его «ели» с двух сторон и не могли оторваться.