Королевская кровь
Шрифт:
– Я… мне приснился дурной сон, – промямлил принц. – А где все?
– Уже полдня, как выходной, – отвечал чародей. – Они все завтракают.
Отложив палочку, которой он перемешивал содержимое горшка, Дру подлил туда немного воды. Палочка была облеплена толстым слоем клейкой белой глины.
Ульвиан перевел дух и пригладил взъерошенные волосы. Успокоившись, он подошел взглянуть, чем занимается Дру. Колдун слепил из глины шар размером в два раза больше кулака. Смочив руки, он взял массу. Бечевка и медная жаровня стояли на полу у кровати.
– Один из простейших видов колдовства – магия изображений, – объяснял Дру голосом школьного учителя. – Волшебник создает куклу и с помощью магии делает ее двойником живого существа. После этого все, что ни сделаешь с куклой, случается и с ее оригиналом.
Он скатал из глины длинный цилиндр и отщипнул небольшие кусочки, которые бросил в чашу.
– При помощи более сложных заклинаний можно создать существо, не имеющее живых прообразов. Из этой куклы можно сделать еще двойника.
Заинтересованный Ульвиан опустился на одно колено.
– И ты именно это делаешь?
Дру кивнул:
– С помощью этой куколки я создам двойника, гораздо большего по размеру, который будет выполнять мои приказы. Такие глиняные существа называются големами.
Он грубо вылепил приземистое тело, приделал к нему глиняные руки, ноги и шар вместо головы.
Из кусочков угля Дру сделал кукле глаза. Положив глиняное изображение на кровать, он обмакнул в сосуд с водой кожаную веревку.
Колдун обвязал влажную бечевку вокруг туловища глиняной фигурки, затем послал Ульвиана за горящими угольями и растопкой для очага. Когда в жаровне затрещал огонь, Дру начал раскачивать над пламенем глиняную фигурку.
– Поднимись, о голем. Восстань из праха и оживи. Я, Друлетен, приказываю тебе. В тебе горит огонь, прах гор! Соберись с силами и выполняй мою волю! – Голос колдуна утратил свою обычную мягкость, он менялся, становился ниже, мощнее.
Сквозь щели в грубо сколоченных стенах барака свистел ветер. Снаружи члены бригады «ворчунов», слонявшиеся вокруг телеги с завтраком, громко жаловались на пыль, летевшую прямо в глаза. В бараке Дру вертел в пальцах бечевку, заставляя глиняную куклу вращаться сначала влево, затем вправо.
– Поднимайся, о голем! Твой двойник здесь! Возьми огонь, что я даю тебе, и восстань! – кричал Дру.
Голос волшебника гремел по бараку, и Ульвиан почувствовал, как по телу бегут мурашки. Стропила плохо сколоченного сарая гремели, в щели сыпался сухой мох.
Белая глиняная фигурка задымилась. Ноздри принца наполнил запах горящей кожи, от которого он чуть не задохнулся. Воздух колебался, и по телу Ульвиана побежал трепет. Стены барака застонали, и внезапно ворчание рабочих снаружи стихло. Мгновение спустя вместо него раздались хриплые вопли.
– Что происходит? – прошептал Ульвиан. Тяжело дыша, Дру не переставал вертеть фигурку над огнем.
– Пойди и взгляни, мой принц! – просипел он.
Ульвиан направился к двери и распахнул ее. «Ворчуны» с потрясенными лицами уставились куда-то влево, в сторону карьера и палаток. Обернувшись туда, принц увидел около разработок, где вырубали известняк, закручивающийся смерч белой пыли. Эльфы, люди и гномы неслись оттуда со всех ног с криками, смысл которых Ульвиан не мог разобрать.
Дру продолжал произносить свои заклятия; смерч постепенно сливался, образуя толстое белое туловище, по размерам в два раза превышавшее самые большие палатки. Черные глаза лица без черт в точности походили на угольные крошки у куклы чародея.
– Клянусь всеми богами! – воскликнул Ульвиан, оборачиваясь к Дру. – Тебе это удалось! Он высотой со сторожевую башню!
Рук чародея было почти не видно – их скрывал дым, поднимавшийся от обожженной глиняной фигурки.
– Иди! – прошипел он, – В суматохе на тебя не обратят внимания. Достань мой черный амулет!
Дру крепко зажмурил глаза, по лицу его текли слезы. Ладонь ему обожгло паром.
– Давай! Живее!
– Я пойду, но не забудь о нашей сделке. Ты знаешь, кого я хочу покарать!
Покинув барак, Ульвиан закрыл за собой дверь. Все «ворчуны» исчезли, а гномы, раздававшие еду, спрятались под повозкой. Глиняный гигант на негнущихся ногах двигался по лагерю, по дороге давя палатки и хижины. При каждом его шаге сотрясалась земля. Никто не пытался его остановить. Рабочие не были воинами, а оружие, имевшееся в лагере, бессильно было против двадцатифутового голема.
Когда появился монстр, Фельдрин Полевой Шпат находился на западной башне. Услышав суматоху, он вышел как раз вовремя, чтобы увидеть, как гигант прокладывает себе путь через дома рабочих.
– Клянусь Реорксом! – вскрикнул гном. – Что это за тварь?
Никто не остановился, чтобы ответить ему, хотя он ревел на своих рассеявшихся людей, призывая остановиться и сражаться. Гном с воплями бегал у основания западной башни, пока не появился Мерит на коне, в полном боевом облачении.
– Что ты предлагаешь, воин? – спросил Фельдрин, перекрывая гул.
– Сражаться с чудовищем, – просто ответил Мерит и вытащил свой длинный эльфийский клинок.
Его гнедой конь нервно пританцовывал, перепуганный суматохой, царившей вокруг.
– Это не живое существо! – крикнул Фельдрин. – Лучше иди, найди Друлетена. Это его рук дело!
– Найди его сам, – ответил Мерит.
Лошадь описала круг. Дотронувшись шпорами до ее боков, Мерит ускакал, двигаясь навстречу потоку обезумевших строителей. Все мастеровые и рабочие стремились попасть в законченную часть цитадели в поисках укрытия от разбушевавшегося гиганта.
Вырвавшись из охваченной паникой толпы, Мерит придержал коня и осмотрел тяжело ступавшего монстра. Насколько мог видеть эльф, тот еще никому не причинил вреда, но своими толстыми ногами и ступнями смел почти полдюжины хижин. Он передвигался по лагерю зигзагами, словно что-то искал.