Королевская отравительница
Шрифт:
Родители рассказали Оуэну о судьбе брата, и мальчик вздрогнул, представляя, как Йорганон срывается с водопада, привязанный к лодчонке. Это была принятая в королевстве форма казни, хотя мальчик никогда ее не видел. Было ужасно думать, что такое может случиться и с другими родными.
– Его зять, – вставил Рэтклифф.
Король одарил Рэтклиффа презрительным взглядом.
– Как ты думаешь, Дикон, эта разница меня волнует? Муж его дочери погиб при Амбионском холме, и тем не менее он выполнил свой долг, охраняя это отродье, вместо того чтобы вернуться домой, утешить дочь и внучку. Его долг… – хрипло прошептал он, подняв вверх острый палец, как шип. – Долг полностью управляет им. Вот почему я ему доверяю, Рэтклифф.
1
Парафраз эпиграммы, которую Шекспир приводит в «Ричарде III» – «Джек Норфолк, ты дерзок, но все равно, хозяин твой Дикон продан давно» (перевод Анны Радловой). – Прим. пер.
Рэтклифф скрестил руки на широкой груди, во взгляде – раздражение.
– Любой мог оставить эту записку, мой сюзерен. Я до сих пор провожу расследование…
– Это имеет значение, Дикон? – вскипел король. – Это мог быть один из твоих шпионов, вполне допускаю. Это мог быть тот, кто отравил королеву. Хорват сразу отдал мне записку. Холодный, как лед с северного ледника, откуда он родом. Где его род правит веками. Долг. Верность. Это драгоценные камни, которые стоят дороже золота. – Он наклонился вперед и опустил ладони на свой кинжал, снова повторив этот жест – вытащил его наполовину, прежде чем убрать обратно в ножны. Каждый раз, когда он это делал, Оуэн вздрагивал.
– Я тоже был при Амбионском холме, – сказал Рэтклифф, в голосе слышалась мольба. – Это мой шпион обнаружил предателя во время битвы.
Губы короля искривились в улыбке.
– Я не забуду этой доброй услуги, друг мой. Ты верен, поэтому я доверил тебе шпионскую службу, но я не забыл, что некоторые из этих людей пытались убить меня. – Он усмехнулся. – Хорват всегда был верен.
Лицо Рэтклиффа покраснело от гнева.
– Нечестно, мой господин, швырять это мне в лицо. Тогда не я возглавлял эту службу. Это сделал лорд-камергер, и вы отправили его в водопад за преступление.
– Я сделал это в гневе, – ответил король, откинувшись назад. Покачал головой. – Я должен был предать его суду. – Он разгладил камзол на груди, наруч поблескивал в свете факелов. – О, это были мрачные дни. Предательство на каждом углу. Мой брат Эредур не позволял посуде соскользнуть со стола. Но когда он умер, вся она рухнула. – Его лицо немного смягчилось, как будто память о брате до сих пор его ранила. Затем выражение лица ожесточилось, и он снова посмотрел на Оуэна.
– Ты мой заложник, – сказал он жестоким тоном. – Ты – залог верности своей семьи. Твой старший брат был заложником перед тобой, и он мертв. Если твоя мать думает, что я пощажу ребенка за их предательство… – Он умолк, а потом едва не зарычал от гнева: – Тогда они действительно не понимают решимости и строгости своего короля. Ты под моим надзором, Оуэн Кискаддон, и будешь делать то, что мне угодно. Ты останешься во дворце. – Он жестом обвел зал. – Теперь это твой дом. Бросай монеты в фонтан, мальчик, чтобы твои родители сохраняли мне верность. – Его лицо исказилось от с трудом подавляемого гнева. – Я чуть не казнил и твоего отца в Амбионе. Но я учусь терпению. – Он усмехнулся, его губы изогнулись в бешеной ухмылке. – Будь уверен, я испытаю твоего отца, парень. Надеюсь, он дорожит твоей жизнью больше, чем жизнью твоего брата. Рэтклифф, мальчик под твоим попечением. Найди ему комнату и гувернантку. Я хочу видеть его каждый день за завтраком с другими детьми.
Оуэн вздрогнул. Он был слишком напуган, чтобы понять все, что говорил король, но одно было ясно: все было сложнее, чем объяснили родители. Они сказали, что король вызвал его во дворец, чтобы он был его подопечным. Теперь он увидел, что его передали другому человеку, который явно не любит детей. Они сказали ему не бояться, потому что во дворце много добрых людей. Это еще одна ложь. Он был смущен, напуган и тосковал по дому.
– Он… теперь моя проблема? – сказал Рэтклифф с явным разочарованием и горечью. – Я думал, что вы отдали его Хорвату!
Король посмотрел на потолок, как будто он искал источник терпения в стропилах.
– Он герцог Севера, Дикон! Его зять мертв, и он должен утешить свою дочь и внуков. Битва выиграна! Но я не успокоюсь, пока мы не добьемся мира в ближайшие месяцы! За последние два года у меня не было ничего, кроме неприятностей и бедствий! – Его голос превратился в гром. Он начал подниматься с трона, но почти мгновенно упал обратно. Наверное, нога причиняла ему боль. – Ты курируешь Разведывательную службу. Найди человека, чтоб он приглядывал за мальцом, вот все, что я требую! Ради Потока! Прекрати ныть!
Лицо Рэтклиффа было черно от ярости, но он промолчал. Король вздрогнул и уселся обратно на трон, сжав губы от гнева и боли.
Крепкая рука легла на плечо Оуэна. Мальчик поднял голову и увидел, что рука принадлежит Хорвату, который смотрел на него сверху вниз. Он ничего не сказал, но на лице его читалось сочувствие.
Рэтклифф быстро пришел в себя, хотя был все еще красен от оскорбления.
– Ладно, мой господин. Позвольте мне найти няньку для младенца, – саркастически произнес он.
Оуэн уже не был младенцем, но, к его ужасу, на глазах его выступили слезы, и он начал тихо плакать. Он только начал доверять Хорвату, и теперь этот человек уезжал на Север. Отныне опека над ним будет в руках Рэтклиффа, который принадлежал к тем нетерпеливым, яростным типам, которых Оуэн боялся больше всего. Его собственные родители отдали его в заложники королю, способному в одно мгновение наброситься даже на своих ближайших союзников.
– Он плачет? – с отвращением сказал Рэтклифф. – Ну, еще слезы, чтобы заполнить фонтаны. Вытри глаза, парень. Давай… прекрати это немедленно!
Маленькое сердце мальчика разрывалось на части, и он мог остановить слезы не лучше, чем водопад, ревущий снаружи.
– Прекрати! – рявкнул Рэтклифф, топнув ногой.
В зале раздался женский голос. Он был нежен и в то же время властен.
– Что нужно прекратить, милорды, так все эти вопли. Вы напугали бедняжку до безумия.
Оуэн обернулся, чтобы взглянуть на даму, но его глаза слишком опухли от слез, чтобы видеть лицо за ее длинными золотыми волосами. Она опустилась на колени перед ним и достала кружевной платок, которым вытерла глаза Оуэна. Затем убрала руку Хорвата с плеча Оуэна и на ее место положила свою маленькую руку. Расплывчатая картина стала более четкой, он увидел девушку немногим старше его сестры Джессики. У нее были зеленые глаза с голубыми крапинками и самое прелестное лицо, что он когда-либо видел.
Из всех мифов Кередигиона самым распространенным был миф о Владычице Потока. Девушка ласково улыбнулась, с сочувствием и теплом глядя ему в глаза. Она была воплощением легенды о Владычице – Госпоже мудрости, сострадания и непревзойденной доброты, способной повергнуть даже закаленного в боях рыцаря на колени силой своего присутствия. Как и в легенде, пришелица, казалось, усмирила бурю, которая бушевала всего несколько минут назад.
– Дядя, – сказала леди, глядя на человека на троне. – Позволь мне отвести мальчика на кухню и угостить медовым печеньем, пока лорд Рэтклифф занимается его обустройством. Ты разрешишь?