Королевские чётки. Зерно чужестранца
Шрифт:
Я пошла короткой дорогой, придерживаясь окраины города, свернула знакомой улочкой, наискосок пересекла несколько дворов и оказалась у трактира «Маретт-Рюсар». Сюда редко наведывались случайные прохожие, густая крона деревьев скрывала старое двухэтажное здание от посторонних глаз.
Я отворила дверь, колокольчики у входа приветственно звякнули, но внутри царили тишина и покой. Погасший камин, нетронутые столы, пустая барная стойка. Если бы не чистота, которая ощущалась даже в полумраке, трактир можно было бы счесть заброшенным.
Жилые
– Ах, моя дорогая! – послышался грудной женский голос. – Ну почему ты так редко заглядываешь? Ведь обещала отлучиться только на время!
Пышнотелая хозяйка трактира в старомодном, и от того стильном, селянском платье спускалась с чердака. Белый передник подпрыгивал в такт шагам.
– Маретт, я всегда здесь как дома благодаря вам! – проговорила я дежурную фразу. Честно говоря, я собиралась непременно сюда заглянуть, но конечно же, в лучшем настроении.
– Надеюсь на это, – хозяйка принялась ворошить угли в камине, затем взяла с полки кувшин и плеснула туда искрящейся жидкости. Такими штучками бар снабжали алхимики: едва жидкость коснулась недогоревшие палений, как они вспыхнули, разгораясь, и бар озарился тёплым светом. Маретт повернулась:
– Так значит, – она понизила голос на полтона и подмигнула единственным глазом – второй всегда закрывала повязка, – комнату на двоих?
Я даже обернулась проверить, не стоял ли кто за спиной.
– Я одна, Маретт.
– Как же, как же! – женщина прижала кулак ко рту, плечи дрогнули. – Слышали уже. Ох, дорогая, нас мало, но мы шустрые, что не подглядим, то подслушаем.
– Маретт, я не понимаю.
"Ох, и устала я сегодня от странностей!"
– Да как же? Ведь тебя видели на площади с красивым и дерзким. А теперь вот остаёшься в городе на ночь. Ты что стесняешься-то? Я ж не священник.
Мне пришлось опереться о стену. Слова не подбирались.
– Ну вот, – Маретт вновь расплылась в улыбке. – Так и знала: всё-таки это была ты.
– Нет, то есть, да, я, но я просто выполняла поручение Гредвара. Не более.
– И всё? – она поморщилась. – Как скучно! Значит, ты снова с Гредваром?
– Вроде того.
– Ладно, ладно, – она развернулась и зашагала к бару. – Не хочешь – не рассказывай.
Маретт вытащила из-под барной стойки мешок с фиолетовым порошком, насыпала немного в один из стаканов:
– Но знай, между вами была замечена… – она потянулась за кувшином и добавила в стакан воду, ярко-розовая пена с шипением поднялась над стаканом. – Алхимия!
"Да уж, в горле до сих пор осадок после этого взаимодействия. Даже подташнивает".
– Больше слушай этих тюрбанов, – я махнула рукой в сторону подземелий. – Целый день по городу слоняются, со скуки и не такого насочиняют.
– Ладно, – она протянула мне стакан. – Не знаю, что там за поручение, но силы тебе понадобятся, за ним надо приглядывать, он у тебя какой-то ненормальный. То на стражников кидается, то к озеру на ночь глядя, попёрся. Из какой дыры он приехал, не слыхала про таких дикарей?
– Он не дикарь… Подожди! – я уже взяла стакан и присаживалась за столик, но тут меня словно кинули в холодную воду: – Куда "попёрся"?!
– К озеру. Около часа назад Эруна о нём расспрашивал.
– А он что, не сказал ему, что там…
– Да сказал, сказал, но твой только обрадовался.
"Выходит, король отправился на верную смерть!"
Моя рука дрогнула, и розовая пена выплеснулась из стакана на стол. Я поставила его и кинулась к двери.
– Скажи ему, что это не выход, – крикнула Маретт. – Если проблема со стражей, то ты же знаешь, что делать.
– Комнату на одного, – махнула я и поспешила на улицу.
– Ну а я ставлю, что выживет! – бросила Маретт мне вслед.
Я неслась что было мощи, неустанно кляня себя за глупую неуместную эмоциональность
«Ну я и рыцарь! Правильно меня, видать, в отставку отправили! Совсем из ума выжила – короля одного бросить! Как будто имело значение, нравятся мне его взгляды на жизнь или нет. Мне доверили дело государственной важности, а я развела драму, как капризный отрок».
На пути уже виднелись ворота города, неподалёку в чистом поле была стоянка возниц. Седые заросшие мужички круглый год жили в своих повозках, кутаясь в десятки одеял. Обычно они спали, пробуждались только при виде клиента.
– К озеру Эральд, – выговорила я, хватая ртом прохладный вечерний воздух.
– Э-э-э… нет, – уже поднявшийся возница плюхнулся обратно.
Я подошла ближе, достала из кармана несколько серебряных монет и показала ему.
– Да дело не в этом, – усмехнулся он из-под бортика повозки. – Ты не местная и, видимо, не знаешь. Западные дороги в это время года кишат разбойниками. Разбойничий сезон! Так что придержи монетки – шкура дороже.
– Ну тогда, довезите хотя бы до леса!
Он помотал головой:
– На запад не поеду. Ни за что! Знаешь, что с одним таким «смельчаком» стало?
– С Худапом, что ли? – из соседней повозки выглянуло одеяло, в котором белело заросшее щетиной лицо. – Так его Бог за жадность наказал. Ему побольше заплатили – он, оболтус, и поехал.
– Вот, – раздалось из третьей повозки. – Мы больше туда не возим и много не берём. Займись другими делами, красавица, зимой съездишь. Зимой озеро ещё красивее!
Что оставалось делать? Только призвать на помощь старую таприканскую традицию: помогать друг другу на чужбине, чего бы это ни стоило. Бегом миновав пару кварталов, я перемахнула через забор. Передо мной раскинулся огород размером с целое поле, и лишь вдали за деревьями притаился маленький домик.