Королевские игры
Шрифт:
Уил убедился, что угли окончательно погасли, а Розамунда аккуратно собрала на столе кувшин из-под вина и бокалы, чтобы потом вымыть посуду в ручье. Уил открыл дверь и остановился на пороге. Короткий зимний день катился к закату, тени становились длиннее, а поднявшийся ветер раскачивал деревья.
Розамунда вышла следом, плотно закрыла дверь, опустила щеколду. Посмотрела на любимого, и он легко поцеловал ее в губы, а потом забавно уткнулся в кончик носа.
– До встречи, милая.
– До встречи.
– Она провела
– Пойдем, провожу до стены.
Однако не успели они миновать опушку, как услышали за спиной насмешливый голос:
– Что ж, ничего не скажешь, интересная парочка.
Розамунда порывисто обернулась и оказалась лицом к лицу с Арно. Француз вышел из-за дерева и остановился не дальше чем в пятидесяти футах. Уил на миг замер, а потом с недоумением посмотрел на неожиданного свидетеля.
– Какого черта вы здесь делаете, шевалье?
Де Вожира рассмеялся:
– О, у меня много важных дел, мастер Крейтон. А вот вы напрасно оказались в этом саду.
Розамунда инстинктивно шагнула вперед.
– О чем вы?
– О том, мистрис Уолсингем, что все ваше семейство передо мной в долгу. И вы передо мной в долгу. А поскольку внезапно оказалось, что мастер Крейтон близко с вами знаком, то отныне и он передо мной в долгу.
– И когда же моя семья успела провиниться?
Шевалье пожал плечами:
– Давняя история, мадам, но оттого не менее актуальная.
Уил схватился за эфес шпаги. Ощущение опасности витало в воздухе, хотя и трудно было сказать, зачем появился на опушке этот человек и почему хотел свести счеты.
Крейтон оттеснил возлюбленную в сторону и встал перед соперником. Не исключено, что Арно действовал, не подчиняясь законам разума, а потому не имело смысла открыто провоцировать ссору.
– Не могли бы вы высказаться яснее, милорд? Может показаться, что и мистрис Уолсингем, и мне всерьез угрожают. Должно же существовать какое-нибудь объяснение.
Уил старался говорить спокойно, не давая воли страху. Бешеные собаки чувствуют, когда их боятся, и от этого становятся еще злее.
– А вот это чем не объяснение?
Шевалье выхватил из ножен шпагу. В сгущающихся сумерках сверкнуло лезвие.
Уил вздрогнул от неожиданности, но реакция оказалась мгновенной: в воздухе мелькнула вторая шпага. Розамунда хотела закричать, остановить, однако голос пропал. Клинки скрестились в безжалостной, смертельной схватке. В эту минуту никто не вспоминал о строгих правилах фехтования.
Недоумение не помешало Уилу осознать, что здесь, под яблонями, решается вопрос жизни и смерти. Почему так случилось, он не знал и не мог представить, что безумная ненависть толкает француза на убийство. Однако выбора не было: оставалось лишь отчаянно драться. Поединок набирал силу и с каждым движением становился все яростнее и страшнее. Классические приемы нападения и обороны утратили и смысл, и ценность.
Розамунда бросилась под шпаги, хотя и не знала, что и как собирается делать. Ясно было лишь одно: надо немедленно остановить бой. Она не успела: Уил схватился за грудь и начал медленно оседать. Между пальцев сочилась густая алая кровь. Он озадаченно посмотрел на рубашку, поднял взор к лицу стоявшего рядом шевалье и как-то незаметно лег на бок, словно собрался отдохнуть. Лишь кровь текла и текла, а земля равнодушно принимала бесконечный горячий поток.
Розамунда упала на колени. Нет, такого не может быть. Невозможно! Наверное, ей приснился страшный сон. Сейчас она проснется в своей постели, и птицы за окном будут петь о приближающейся весне.
– Уил, Уил, - позвала она, однако не услышала ответа.
Он смотрел в лицо, но, кажется, уже ничего не видел. Синие глаза подернулись какой-то странной дымкой.
Розамунда подняла голову. Убийца стоял с окровавленной шпагой в руке и сверлил ее холодным, враждебным взглядом.
– Должок, дорогая.
– Он наклонился, взял Розамунду за руку, грубо заставил встать и пальцем вздернул подбородок.
– За вами поцелуй.
Сопротивлялась она отчаянно. Кусалась, царапалась, отталкивала и кричала, что было силы. Де Вожира лишь смеялся, а чтобы заставить замолчать, ударил по лицу. И вдруг его не стало. Руки больше не держали. Запах больше не отравлял воздух. Розамунда отступила и удивленно осмотрелась. Шевалье де Вожира стоял на коленях и смотрел в землю.
Ингрэм Фрайзер вытащил из спины француза кинжал и старательно вытер лезвие о траву.
– Все в порядке, мистрис Уолсингем?
– безразличным тоном осведомился он.
– Но почему?
Больше она ничего не смогла произнести.
– Приказ хозяина, - коротко ответил Фрайзер и сунул кинжал в сапог.
– Господин велел избавиться от француза, и я избавился от него.
– Он выразительно взглянул на два мертвых тела.
– Хорошо, что не поспешил.
Ужас не проходил, а сгущался в воздухе и кружил подобно гудящему рою пчел. Розамунда снова опустилась на землю рядом с Уилом, бережно положила на колени безучастную голову и провела ладонью по глазам.
Фрайзер хмуро наблюдал.
– Идите-ка лучше в дом, - произнес он после долгого молчания.
– Остальное предоставьте мне. Брат не захочет, чтобы вы отвечали на вопросы коронера, а уж я постараюсь, чтобы никто не узнал лишнего.
Розамунда хотела возразить, однако не успела.
– Уходи скорее, девочка, - настойчиво повторил Фрайзер.
– Плачь, сколько угодно, но не вздумай открывать рот. Если будешь молчать, то и я ничего никому не скажу.
Смотрел он неприязненно, почти враждебно, однако Розамунда понимала, что надо слушаться и доверять. А доверять Фрайзеру можно было до тех пор, пока незыблемая верность входила в его интересы.