Королевские шахматы
Шрифт:
Не поверите, но деньги нужны даже тем, кто одной ногой стоит в чистилище. Дедушки вскорости умирали из-за болезни, а их воспоминания анализировались, сопоставлялись с имеющейся информацией. Часть информации использовалась как выводная, чтобы не совершать ошибки, выявлялись новые признаки ведения подрывной деятельности разведслужб на территории России и сопредельных государств, с целью дестабилизации политической и экономической обстановки. И резидентуры иностранные в России не сворачивали свою деятельность, а в последнее время, наоборот, активизировались. Даже стали "расконсервировать" агентуру, замороженную десяток лет назад. Один из признаков или переворота или "особого периода" - предвоенного периода.
Запомнился мне разговор с одним из полковников. Это был старик, родившийся в годы Второй Мировой войны в шале на юге Франции. Здесь же он коротал свой оставшийся век.
Мы сидели во дворе под цветущей яблоней. На столе стоял большой глиняный кувшин с домашним вином, сыр, отварное мясо.
Полковник налил вино стаканам, не по изящным бокалам, а грубым, крестьянским стаканам. Посмотрел на свет цвет вина, покрутил немного, понюхал:
– - Вот, что я скажу тебе, молодой человек! На излёте жизни, я считаю, что жизнь человека подобная бочке с вином. Господь Бог наполняет её, кому доверху, кому-то наполовину. В детстве мы пьём виноградный сок. Наши матери нам щедро наливают его, мы хватаем его стаканами. Один, другой, третий и бежим во двор, чтобы поиграть с ровесниками или помочь отцу. Потом вино становится молодым. И мы, как молодое вино, которое ударяет в голову, пускаемся во всяческие приключения, авантюры, полагаем, что мир создан для нас и только для нас. Нет авторитетов, и Эверест - это не вершина мира, а всего лишь макушка горы, которую мы покорим запросто. Потом приходит время шампанского. Женщины, романтика, снова авантюристические приключения. Драки, служба, войны. Но всё равно, считаем, что мы всего добьёмся, всё одолеем, всех победим. Ну, и, конечно же - женщины. Много женщин. Вино и женщины. Ни того ни другого много не бывает. Затем приходит время выдержанного вина. Мы уже осознаём, что вина в бочке жизни остаётся всё меньше. И уже не так шалим, более сдержаны, рассудительны, более взвешенные. Оглядываемся назад, понимаем, что слишком много сил потратили впустую, в погоне за миражами, которые сами себе придумали или чтобы кому-то понравиться, зависели от чьего-то бесполезного мнения. Но всё равно продолжаем упорно идти вперёд, в надежде достигнуть чего-то. Пусть уже менее призрачных, но реальных целей, взвешенных целей и достижений. И вот приходит время коньяка. Уже реально понимаешь, что особых подвигов у тебя не получится сделать, да, и нет особого желания. Но хорохоришься, мнишь себя мудрецом, которому идут за советом, хотя им не совет нужен, а требуется лишь, чтобы ты договорился о решении чей-то проблемы со своим боевым товарищем, который стал политиком или банкиром, после выхода в отставку. Вы знаете, что коньяк хранится и выдерживается в дубовых бочках семьдесят пять лет. Потом его уже нет смысла это делать. Он не набирает силу, не обогащается ароматом. Нет столетнего коньяка. Точно также как и наша жизнь, после семидесяти пяти не набирает силу, крепость. Приходит лишь осознание простой мудрости, что счастье оно всегда было рядом. Вот так сидеть вечером в кругу большой семьи вечером, возвратившись с виноградника с заходом Солнца. Вино на столе, как вот это - он кивнул на кувшин на столе - без оксида серы. Сыр, отварное мясо, хлеб. И говорить. Просто говорить, Вечером, прихлёбывая из стакана десятилетнее вино с собственного погреба, неспешно пыхтеть трубкой с домашним табаком, с добавлением вишни и чернослива, читать книгу, бросая иногда взгляд на большую семью. Чтобы все были рядом, перед глазами. Это и есть счастье. Качаешься в кресле-качалке, которое сделал ещё мой прадед, оно неказистое, грубое внешне, но очень удобное. Вы пейте вино, юноша, пейте. Ему больше сорока лет. Оно живое. Если оставить в тепле - заплесневеет. Плесень, она же живая, и живёт и размножается только там где живая культура, например, как сыр, как домашнее вино. То вино, что в бутылках - мёртвое. Чтобы не было плесени, добавляют окисленную серу. А сера, как известно, она от дьявола. Из ада. Вот и получается, что люди - глупые создания, от дара Божьего отказываются - от вина, созданного трудом и любовью, политое потом крестьянским, и убивают его дьявольским порошком, пьют мёртвое вино. Сами себя отдаём на откуп аду. Поэтому, пока молодой, не совершайте самую большую глупость - не транжирьте время, отпущенное Всевышним. Либо займитесь крестьянским трудом, или трудитесь на благо окружающих вас людей, родственников или просто тех, кто попросит у вас помощи. Нам неведомо, какая у нас бочка вина. Мне повезло. Я почувствовал весь процесс, от виноградного сока, до самого старого коньяка. Вот и пью свою жизнь -выдержанный коньяк маленькими глотками, с оглядкой на прожитое. С каждым днём его всё меньше и каждый глоток всё слаще и желаннее, изысканнее, утончённее. Мало коньяка осталось на дне бочки. А сколько моих ровесников не попробовали даже выдержанного вина. Окончили свой жизненный путь на шампанском. Многие на войнах. Сейчас я оглядываюсь назад, на колониальные войны, в которых принимал участие, и не понимаю, а зачем и кому это надо было и не понимаю для чего. Это не принесло ни славы, ни богатства никому. Ни солдатам, что погибали, ни Франции. Те, кто жил в колониях, тоже не в восторге от того, что было. Они хоть свою землю защищали, свой уклад жизни. А мы? Ладно, мсье, я сам стал по-стариковски болтлив и суетлив, и время уходит в моём пустословии. Поэтому, давайте нальём ещё по стаканчику из этого глиняного кувшина, который сделал мой отец своими руками, я очень люблю те вещи, которые сделали сами мои предки. Для окружающих они не представляют никакой ценности, а для меня - история. История моего рода, моей семьи, тот самый мостик, который двигает меня что-то оставить после себя. Точно также и кусочек моих мемуаров, который вы вставите в свою книгу.
И этот старик честно, откровенно, порой с излишними подробностями поведал мне нелёгкий путь службы от лейтенанта в Алжире до полковника военной разведки.
Если написать настоящую книгу и издать её, думаю, что многие писатели, подвизавшиеся в жанре шпионского романа, кусали бы себе локти. Настолько увлекательна была жизнь и служба пожилого служаки.
Можно снять сериал. Можно было бы даже, и сделать компьютерную игру. Но ни я, ни мои командиры не были заинтересованы в издании книги, постановке фильма. Прости меня, старый полковник "К", обманул я тебя. Но такова служба. И даже в компьютерной игре твой персонаж не появится.
Мне пришлось стать ещё компьютерным игроком. В старые игры. Для новых ходилок-стрелялок я уже стар. А вот добрые проверенные стратегии или шахматы - в самый раз. Только они тоже требуют времени. А это тот ресурс, которого у разведчика всегда мало.
Вот и приходится крутиться как белке в колесе. И моделированием старой агротехнической техники успевай заниматься, и в компьютер поиграть, и по ночам по Европе кататься, с соблюдением правил дорожного движения, по утрам с кандидатами встречаться, бизнес вести, уточек кормить. Всё должен успеть.
А в компьютер поиграть для чего? Там есть чаты, игроки общаются, можно и личное сообщение послать кому-нибудь. Вот и отправляю первое сообщение, что посылка готова, отправка по расписанию. Жди сигнала по плану на "объекте 17". Это в районе Южного вокзала есть Stalingrad Avenue (проспект Сталинграда), там же расположено кафе "Сталинград", популярно у русскоговорящих туристов.
Кафе располагается в районе Южного вокзала. Сейчас он заселён выходцами с Ближнего Востока и Турции. Ведут они себя тихо, прилежно. Относительно безопасный район, но углубляться в него не стоит.
Многие стены внутри дворов испещрены граффити. Поэтому полоса чёрного цвета на углу дома не вызовет подозрений. Одной больше, одной меньше. Уличного освещения там мало, камеры видеоконтроля отсутствуют на этом углу. Камеры магазинчиков тоже не захватывают этот угол. Хорошее место. Там и тайниковые операции можно проводить. Но руководство посчитало иначе.
Это место выставления сигнальной метки. До названного кафе меньше квартала. Ставить надо так, чтобы было видно с основной дороги. Я несколько раз там прогуливался. Получалось, что турист, попил пива, кофе, пошёл прогуляться и "срисовал" меточный знак. Потом или сам топает или передаёт дальше по эстафете, что всё в порядке, можно закладывать или изымать закладку - контейнер.
Взгляд на часы. До работы ещё есть время. Утро, детей мало в парке, только бегуны, да, старики с их бессонницей, пожалуй, ещё русские туристы из Сибири, у которых разница по времени, поднимает ни свет, ни заря, Вот маются бедолаги в прогулках ранних, в ожидании открытия кафе и музеев.
Было такое, когда "кормил пернатых", такие туристы уселись за моей спиной, муж с женой. Муж выговаривал жене, мол, за каким чёртом она притащила его в Брюссель, где нет моря и "All inclusive". Жена терпеливо ему внушала мысль о любви к искусству и тяге к прекрасному. Но мужчина гнул свою линию. Что не хочет он ни скучную Европу с её музеями и пошлой культурой.
Я слушал. Одновременно наслаждался богатым языком, который был у мужа и изысканностью, интеллигентностью и терпеливостью жены. Для меня эта перебранка ранним утром была как музыка, Вот только слушать надо было, не выказывая, что я их понимаю. Они и отвлекали на себя внимание пробегавших мимо физкультурников. Я успешно заложил контейнер, попутно покормил уток. Или наоборот. Не имеет значения. Оставил метку, что тайник заложен. На работу. Работу надо любить. И внушать эту мысль и окружающим, тем паче подчинённым.
На работе сегодня я был первым. Сам себе сварил кофе, запустил просмотр видео вчерашнего вечера. Не то, как я общался с Таммом, меня интересовала реакция окружающих. Кто-нибудь сумел увидеть молодого Тамма на фото? Сумел его идентифицировать? Или же вызвало интерес его поведение?
То как вёл себя кандидат на вербовку, я помнил назубок, вплоть до каждой секунды общения с ним. Кофе быстро кончается. От усталости ломит лоб, виски. Недаром же у разведчиков идёт льготная выслуга. Как на боевых, день за три, даже, если томишься в иностранной тюрьме.
Здоровья эта работа не прибавляет. Никакой романтики. Тяжёлая, изнурительная служба. Это в кино хорошо показана романтика разведывательной работы. В действительности, всё прозаичнее, каждый шаг должен быть регламентирован Центром, каждый евроцент под контролем Контрольно-ревизионного управления.
Растворил аспирин, он хорошо разжижает кровь, улучшает самочувствие. Витамины тоже помогают взбодриться. Ну, а сигарета, пусть и вредит здоровью, но очищает мозги от слизи и тумана. Стопка коньяка сверху, большая кружка кофе. Помотал головой, растёр уши. Уф. Легче. Смотрим. Запустил прогон всех камер на чуть ускоренный просмотр. Сосредоточился. Все сидят, занимаются своим делом, а вот...