Королевский гамбит
Шрифт:
— Все возможно, мой дорогой Дино, — сказал он после секундного раздумья. Его тон был резок, но я услышала в его голосе заинтересованность. — Пусть не говорят, что я не считаюсь с чужим мнением. Изложи, пожалуйста, свою версию.
Я быстро повторила свои соображения насчет Лоренцо и невероятности того, чтобы он настолько был осведомлен в тонкостях игры, чтобы использовать шахматную фигуру для указания на убийцу. Когда учитель кивком головы велел мне продолжать, я поделилась с ним догадкой, только что осенившей меня.
— Вспомните,
Я замолкла, вопрошая себя, не совершила ли я страшную ошибку, но одновременно понимая, что должна стоять на своем. Глубоко вздохнув, я продолжила:
— Что, если убийца расправился не с тем? Что, если жертвой должен был стать настоящий епископ? Возможно, убийца просто принял двоюродного брата герцога, когда случайно столкнулся с ним в саду, за его преосвященство, ведь тот был в епископском облачении, столь искусно сшитом синьором Луиджи.
Учитель, ответив не сразу, стоял и молча смотрел на меня, и я испугалась, что меня обзовут дураком или хуже. А потом, когда я уже собиралась взять свои слова обратно, назвав их мимолетной глупостью, улыбка медленно расползлась по его лицу.
— Дино, ты пристыдил меня. Пока я размышлял над возможностью сложных заговоров, ты углядел очевидное. Действительно, не исключено, что граф погиб вследствие ошибки убийцы, хотя тогда возникает вопрос, почему хотели разделаться с архиепископом. Но я уверен, что теперь перед нами открывается новое поле для расследования.
После этих слов он широким шагом подошел к двери и распахнул ее.
— Мне потребуется некоторое время на обдумывание. Ты можешь идти, Дино. Мы поговорим утром.
Я почувствовала себя оскорбленной тем, что меня так бесцеремонно выпроваживают накануне, возможно, величайшего открытия. Однако я поспешно покинула комнату, чтобы он не передумал и не продержал у себя всю ночь, излагая различные версии. Скорее всего, он не заснет до рассвета, пытаясь найти разгадку; и он будет еще настойчивей, ведь миновал уже второй день, а ему так и не удалось пока ответить на вопрос своего покровителя. Моро не слыл терпеливым человеком, и он, несомненно, вскоре потребует у Леонардо отчета по делу его убитого двоюродного брата. И если убийца к тому времени не будет найден, терпение герцога может лопнуть. Пугающая перспектива!
Главная мастерская располагалась всего в нескольких шагах, и я проскользнула через боковую дверь, чтобы не привлекать к себе внимания. Остальные подмастерья, покончив с дневной работой, собрались, как обычно, отдохнуть под лампой. Константин дружески кивнул мне головой, но большинство юношей не заметили моего возвращения либо едва взглянули на меня.
Только Томмазо в полной мере уделил мне все свое внимание, оторвавшись от костей и проводив меня злобным взглядом, когда я шла к своему месту у очага. Я сделала вид, что не замечаю его сердитого взора, вновь вопрошая себя, чем же я заслужила его гнев. Решив не обращать на его поведение внимания, я уселась на грубый камень и сунула руку в кошель за записной книжкой.
Только тут я поняла, что все еще держу шахматную королеву. Я виновато раскрыла ладонь и посмотрела на белую фигуру. Поскольку учитель чуть не выбросил меня из своих покоев, я подумала, что он вряд ли обрадуется моему возвращению, даже если уже и увидел, что я случайно унесла одну из улик. Если она ему понадобится до утра, ему известно, где искать меня; в противном случае она спокойно пролежит у меня до следующего дня.
— Что же это, подарок великого Леонардо?
Вздрогнув, я подняла голову и увидела перед собой Томмазо, который, упершись кулаками в бока, с презрительной улыбкой, придававшей его крупным чертам жестокое выражение, смотрел на меня.
Я тут же сжала фигуру пальцами и одарила этого коренастого юношу таким же пренебрежительным взглядом.
— Хоть это и не твое дело, она принадлежит одному из знакомых разносчиков. Он попросил меня, пока его не будет, подержать ее у себя.
Объяснение, хоть и недалекое от истины, не успокоило Томмазо. Он наклонился ниже (я почувствовала запах лука, напоминавшего об ужине) и сказал:
— По-моему, ты врешь. Думаю, учитель подарил ее тебе. Посмотрим же, во сколько он ценит тебя.
И прежде чем я успела сообразить, он схватил меня за кисть рукой, а другой принялся разжимать пальцы, пытаясь вырвать у меня фигуру.
Я вскочила на ноги и, пытаясь избавиться от его хватки, свободной рукой стиснула его пальцы, хоть и могла упасть.
— Пусти меня! — крикнула я, сознавая, что уступаю ему, но решив не сдаваться ему. Когда он пропустил мои слова мимо ушей, я удвоила свои усилия и, перейдя к более решительным действиям, ударила его прямо по голени.
Томмазо вскрикнул, но не пошел на попятный, и я почувствовала, что моя хватка начала слабеть. Наша ссора вновь привлекла внимание товарищей. Перестав болтать и бросив азартные игры, они гурьбой бросились к нам.
— Ударь его, ударь, — хором кричали они, хотя кого они поощряли — его или меня, — я не понимала. И их вопли перекрывал голос Константина, требовавшего прекратить драку. Я бы с радостью послушалась, ведь напала не я, но я боялась того, что случится, если Томмазо удастся вырвать у меня шахматную фигуру.
Вдруг он отпустил руку и, развернувшись, нанес мне удар в челюсть. Я тут же рухнула на колени. Быстро замигала, пошатнулась, пытаясь избавиться от черной пелены, вдруг окутавшей мои глаза. Словно в тумане, я слышала насмешки в свой адрес и сознавала, что юноша одержал надо мной верх в схватке за шахматную королеву.