Королевский поцелуй
Шрифт:
– Да.
– Я сразу дам тебе его. Как только попросишь королевского писчего сменить джаффара.
Усмехнулась и застонала от боли. Она стянула ребра тисками и впилась острыми кошачьими когтями.
– Хочешь… меня… себе?
Мужчина стиснул зубы и угрожающе навис надо мной. Не оценил шутку.
– Олененок, это не игры! Я позову писчего, ты сменишь джаффара. На любого. Это не предложение.
– Нет.
– Да!
– Меня… устраивает… мой.
– Зелье регенерации, – упомянутое поплясало перед моим носом. Оно так манило, что я облизнула растрескавшиеся
– Засунь… себе… в…
Хотела уточнить, куда именно, но горло перехватило, спазм сковал легкие, дышать-то удавалось с трудом, маленькими глотками, не то, что говорить.
– Не утруждайся, я понял. Слабоумие и отвага. Иди сюда.
Он аккуратно приподнял мою голову за затылок, и поднес к губам зелье. Я красноречиво отвернулась. Продамся только за поцелуй короля и не меньше!
– Пей. Просто так.
Я повернулась к джаффару и уловила приятные смешинки в глазах цвета согретых солнцем васильков. Подняла брови, уточняя. Вместо ответа моих губ коснулся холод хрустального флакона. Я приоткрыла рот и жадно глотнула. Еще, еще и снова. До последней капли.
Джаффар усмехнулся и оставил пустой флакон на столик рядом с койкой. Он смахнул с моей нижней губы каплю зелья, поправил мои волосы и помог лечь обратно.
Горькое зелье неприятно холодило рот, ледяным комком спускалось в желудок, разливалось по венам, двигалось к сердцу. Регенерация в принципе процесс болезненный, а, когда ускоренная, то и вовсе отвратительный. Ребра, лодыжка и спина невыносимо зачесались той противной чесоткой, когда даже почесать не приносит удовлетворения.
Но, несмотря на это, я думала, почему-то о другом. О тёплых пальцах джаффара на моих губах… О мимолетном прикосновении, от которого вздрогнуло все внутри. А он, кажется, этого даже не заметил.
– Я не поменяю джаффара, – проговорила шепотом, потому что каждое, даже самое маленькое движение отзывалось болью.
– Олененок, – мужчина устало присел рядом с кроватью и облокотился на нее руками. – Ты не понимаешь, на что подписываешься. Я помочь тебе хочу. Если ты согласишься участвовать, тем более в моей команде, это закончится плохо.
– Спасибо, но я сделала выбор. Вы, конечно, были ко мне добры, но я выбрала гранд-джаффара Эльриха Драгнора и на меньшее не согласна.
Я бы похлопала мужчину по плечу, но… больно. Грубить не хотелось, но как еще объяснить, что бесполезно меня уговаривать? Выбор между обычным джаффаром и старшим очевиден!
– А, если это он вас прислал, то передайте, что я его не подведу. Еще немного, и встану, чтобы предстать перед ним достойно.
Что и говорить, мои зелья не чета зельям Верховной ведьмы. Я уже говорила без боли, и даже дышала.
– Глупая ты, – беззлобно выдохнул джаффар и потрепал меня по волосам. Кухарка всегда так треплет своего пятилетнего сына, когда тот нашкодит. – Милая и глупая. Отдыхай.
Хотела ответить, но джаффар коснулся моих глаз, и я против воли уснула.
Не знаю, сколько я проспала, но меня разбудил громогласный вопль королевского колдуна:
– И-и-и… последняя участница ворвалась… нет, пожалуй,
Трибуны загудели, соседки по койкам застонали, взревели трубы. Я разлепила ресницы, размяла тело, в ожидании боли, но ее не было. Слабые отголоски в ребрах и лодыжке вообще не в счет, при растягивании резерва болит куда сильнее. На прикроватной тумбочке нашла стакан с отваром и надписью «выпей». Обычно я не прислушиваюсь к властным стаканам, но…
Выпила. Укрепляющая настойка приятно согрела. Я села, осмотрелась. В окна шатра уже заглядывала призрачная луна. Небо серело, солнце едва угадывалось на горизонте рыжими бликами. Пора достойно предстать перед дарси Драгнором, как и обещала.
Собрала растрепавшиеся волосы в пучок и затянула их кожаным шнурком. Рядом обнаружилась моя сумка. Я наскоро размотала бинты, переоделась в чистую одежду и, покачиваясь, вышла из лекарского шатра. Знакомый джаффар, собиравший девушек перед отбором, белозубо улыбнулся.
– А, знаменитый олененок.
Из его уст звучало как-то не очень.
– И даже на своих двоих. Похвально. Драгноровские на первом ряду, слева.
Мужчина выдал мне жетон с гербом Драгноров: золотой грифон с расправленными крыльями. Приколола герб на майку и протиснулась к своему месту. Из семерых хранительниц гранд-джаффара на трибуне сидели двое, и те выглядели измотанными не хуже меня. Опустилась на сиденье.
– Привет. Это было… – я обратилась к соседке, подбирая слова.
– Жестко, – усмехнулась симпатичная блондинка с глазами цвета крепкого кофе. Она была высокой, изящной, обманчиво хрупкой, с длинными пальцами, идеальной осанкой. Аристократов сразу видно. Слишком ухоженные руки, кожа, не видевшая палящего солнца. Необычное зрелище.
– Не то слово. Оливия Штерн.
– Глэма Ричардсон, – улыбнулась она, протягивая ладонь.
Я сначала пожала, а потом сообразила и округлила глаза.
– Ричардсон? Вы – дочь герцога Ричардсона?
Она закатила глаза и мотнула головой.
– Просто Глэма или Ричардсон, ладно? Заслуги моих предков не делают меня выдающейся.
Похвальный подход.
– Не вопрос. А ты? – я повернулась к соседке справа.
В отличие от Ричардсон, она отлично соответствовала месту и мероприятию. Невысокая, крепкая, с плотными тяжами мышц, играющими под обтягивающей одеждой. На резких скулах и квадратном подбородке несколько шрамов. Короткая стрижка еще больше подчеркивала принадлежность к наемникам или бандитам.
– А я здесь ради победы, а не ради милой болтовни, – резко ответила она и прищурилась, наблюдая за возней на помосте. Верховный колдун что-то обсуждал с королем и верховной ведьмой.
– Это Эзра Монагон, – просветила Глэма. – Баронесса Монагон. Заносчивая, но опасная. Лучше с ней не связываться.
Ого, а с виду и не скажешь, что баронесса!
Ведущий мероприятия прокашлялся, и мы свернули разговор.
– Семнадцатый ежегодный отбор хранительниц для джаффаров, с позволения Эрвина и его величества, объявляется открытым!