Королевский шут
Шрифт:
— И Вас вскользь упомянуть?
— Нет. Я сам не потеряюсь. Иди. Своим можешь намекнуть, чтобы не волновались о завтрашнем… или послезавтрашнем, как король проспится, дне — жить будут.
Сыч “накаркал”. Двое суток мы провели за решёткой, ожидая своей участи.
Наконец, одним радостным утром нас четверых доставили под конвоем в покои Ипрохана. Это хорошо! Значит, судилище будет не прилюдным. В кабинете также присутствовали Глава Тайной стражи и ведьма. Ещё один, полный лысый человек с умным взглядом был мне незнаком, но догадаться, кто это не составляло большого труда — казначей Саним Бельжский, которого за глаза все звали Кошелёк.
— Ну что, допрыгались?! — грозно нахмурил брови Владыка.
— Я не прыгал, Ваше Величество, — неожиданно для всех заявил Парб. — У меня после этого колени болят.
— Да?! А кто гвардейцу на голову картину одел?!
— Это смотря какую картину. Ежели с голой бабой в ромашках — не я точно. Смолоду женский пол уважаю, чтоб такую красоту портить. Ту, на которой запечённая утка в яблоках — опять не я. Не привыкший едой разбрасываться… А вот, где цветочки-листики — каюсь — моя работа. Рисуют всякие веники, “мазилы” криворукие, краски переводят. Нет, чтобы ещё одну бабу накалякать.
— Да ты у нас ценитель прекрасного, дурак? — развеселился будущий император.
— Конечно! Вот, Фанни Колокольчик не даст соврать — сама показывала, какую картину со стены снимать.
— Фанни… Фанни… Колооокооольчиииик… Зачинщица! Хочу услышать твои оправдания.
— Не виновата ни в чём! — твёрдо ответила моя любимая. — Если казнить, то этих двоих, тайком пробравшихся в мою комнату! Я девушка судьбы нелёгкой — знаете, наверное, Ваше Величество?
— Слыхал … Читал… “Цветочек”.
— Вот-вот! Я ж, попав к Вам сюда, впервые своё предназначение поняла — служить во славу Нагорного королевства! Пусть дурочкой, но хорошее настроение короля — хорошая погода над всей страной! Меня судьба к этому долгие годы подводила, подкидывая испытания. И что? Опять старое! Я — королевская шутовка! Смешинка в глазах Ипрохана Весёлого, а меня опять, как шлюху делят?! Будто бы при дворе их мало? Да, сплошь и рядом! Можете спросить Первую Советницу — она, точно, в курсе!
Казначей сдавленно хихикнул, прикрыв рот рукой…
— Вот я и остервенела! Гоняла двух идиотов от всей души!
— Хм… Вина мне! — приказал король. — На сухое горло с этими не получится.
Потом он обратился снова к Фанни:
— У магессы Веблии Затнийской обязательно уточню этот вопрос. А на гвардейца за что накинулась? Он при исполнении был.
— А я знала, что он на посту? Решила, что где два козла пасутся, то и третий появиться может! Недоразумение, конечно — готова извиниться перед бравым воином, но честь свою защищала.
— Допустим… Но ведь потом ещё дворцовая стража прибыла. Неужели решила, что и они на твою жопу недоразвитую явились слюни пускать?
— А я себе нравлюсь! — нахально заявила малая. — Но с ними другая история… Чувствую, что хватают и лапают. Гнев глаза застилает — лиц разглядеть не могу. Отмахиваюсь, не щадя мокрого полотенца. Потом опомнилась, смотрю по сторонам, а там драка “стенка на стенку” идёт. Шутов я знаю — за них и “вписалась”.
— А ты этот… Хитрован? Тоже гнев… или злой умысел заставил тебя наброситься на гвардейцев? — указал обгрызенным перстом Владыка на нашего друга.
— Любовь, Ваше Величество… — привычно шмыгнул носом Штих. — Фаннечка… Лапочка моя несмышлёная! Её бьют, а мне в сторонке стоять? Решил сам принять удар за неё и отвлечь внимание добросовестных стражников путём раздачи тумаков. Родненькая! Готов умереть за тебя! Когда меня будут казнить, когда палач занесёт свой топор над моей влюблённой головой, я прочитаю самые лучшие стихи в своей жизни, и ты расплачешься, погасив костёр у моих ног своими слезами, и поймёшь, что лучше…
— Подожди! — рявкнул король. — Какой костёр?! Какими слезами его гасить?! Повесят тихо и всё!
— Да? Жаль… Такие стихи пропали… Может, тогда не надо? А?
Хуже всего пришлось нашему конвою. Если остальные могли хоть как-то проявлять свои эмоции, то бедным стражникам ничего не оставалось делать, как до боли прикусывать собственные языки, лишь бы не рассмеяться на посту. Лишь одна Веблия имела такое выражение лица, будто с размаху села на стоящий вверх ножками табурет.
— Парб Скала! — не унимался довольный допросом Ипрохан. — За что бил гвардейцев на посту?!
— Я не бил — только от той картины с голой бабой отталкивал и это… от жареной утки тоже. А то размахались, кто чем может — чуть всю красоту не угробили!
— Остался последний участник преступления… — посмотрел на меня Владыка, прищурив один глаз. — Требую объяснений!
— Великий! — развёл руки я. — Со мной всё ещё проще. Про события, предшествующие моему появлению, ничего не знаю, поэтому комментировать не буду. Спал… Просто спал, устав за день гонять это дурачьё! Шум, гам, крики за дверью. Высунул голову и слышу вопль Штиха Хитрована: ”Наших бьют!”. Естественно, что пошёл выяснять причину. Куча из тел и летающие предметы в узком пространстве коридора… Кто тут “наши”, а кто “не наши”? Поди разберись! Ответ пришёл быстро в виде здоровенного мужика в латах. Он без разговоров, влепил мне в лоб! Ну, я и стал биться с теми, кто в такой же одежде. Спросонья… Честное слово, а то бы понял всё сразу. Но есть и хорошее в этом всём! Помните, я рассказывал Вам про интересную задумку Магистра Замруда Хохотуна? Мои парни и девушка доказали, что не хуже Веблиных гвардейцев, а то и лучше! Таким и оружия не надо — только мокрое полотенце и никчёмную картину в тяжёлой раме!
— Подумаю… Всё! — швырнув кубок в стену, прервал уставший венценосный таким своеобразным манером суд. — Мне всё ясно! Приговор!
Все напряжённо замерли, перестав ржать. Оно и понятно — может и кожу с живого содрать ради смеха.
— Повелеваю! — громко сказал Ипрохан, принимая в руки очередной ведёрный сосуд с бухлом. — Парб Скала! Раз так любишь изобразительное искусство, то обязан посещать все уроки в Школе Живописцев в свободное от шутовства время. К концу года должен представить мне картину собственного написания. Если не понравится — виселица!