Королевский стрелок
Шрифт:
– Гм. Вот какой, значит, у вас «пряник», – угрюмо произнес Алексей после паузы. – Морковка для братца кролика Костина… А знаешь что, гражданин начальник?! Засунь-ка себе этот «пряник»… в анус! И вашу «морковку» следом!
Лицо Михеева сделалось злым. Он рывком встал на ноги и направился к двери. Приоткрыв ее, бросил какую-то реплику.
Спустя короткое время в «следственный кабинет» вошел тот самый опер, что предлагал уже ранее поучить подследственного «тюремному этикету». А с ним еще один крепкий парень, которого Костин видел среди ментов.
– Займитесь им! А я пока чаю попью в соседнем кабинете…
Костин,
Он наверняка бы задохнулся или как минимум свалился с табурета на пол, но эти двое знали свое дело туго.
Один из них быстро снял с головы подследственного пакет, одновременно придерживая свободной рукой Костина за плечо, чтобы он не съехал с табурета, не свалился и не получил новых повреждений вдобавок к тем, что уже имеются… Другой, крепыш Глотов, достал из внутреннего кармана куртки небольшую плоскую коробочку. А из бокового – тонкий резиновый жгут. Извлек из коробочки шприц-ампулу с тонкой «инсулиновой» иглой…
Быстро и ловко задрал Костину рукав тонкого свитера, который был на нем с той злополучной ночи. Перехватил руку у бицепса жгутом. И ввел подследственному в вену дозу бесцветного препарата…
Когда Костин очнулся, ему стало совсем худо. Лицо горело, внутренности полыхали адским жаром. Голова кружилась, как будто его долгое время вращали на центрифуге. В кабинет вновь вошли следаки. Михеев жестом отпустил крепыша и его коллегу.
– Костин, ты – в полной заднице! – сказал важняк. – Тебе никто не поможет! Тебя слили, как использованную прокладку! Последний раз спрашиваю: ты будешь сотрудничать с нами?! Или хочешь сдохнуть, как это, кстати, случилось уже с некоторыми из твоих знакомых и друзей?!
У Костина вновь неприятно засосало под ложечкой. На что намекает этот гад? И с кем из его знакомых случилось несчастье?
Но расспрашивать не стал.
– Да пойми ж ты, наконец! Мы, и только мы можем гарантировать тебе жизнь! Но и наше терпение, Костин, не беспредельно.
Допрос продолжался еще около часа.
Костин, хотя ему и было очень худо, держался стойко. Михееву кто-то позвонил по сотовому, и он с явной неохотой прекратил допрос.
Двое сотрудников СИЗО повели подследственного обратно в камеру.
Когда Костин шел по коридору изолятора с прихваченными сзади браслетами руками, его водило из стороны в сторону. В какой-то момент он выровнялся и пошел почти прямо. Но походка у него была шаркающей, как у девяностолетнего старика…
Допрос свидетельницы по факту взрыва на палангской вилле «Rokos 4» и насильственной смерти гражданина Российской Федерации Игоря Завального проходил в одном из кабинетов штаб-квартиры Департамента госбезопасности Литвы (Valstybлs saugumo departamento).
Надо сказать, что Ирма была готова к худшему. Например, к тому, что ей предъявят обвинение в соучастии, после чего доставят в один из вильнюсских изоляторов и законопатят в «крытую» на все время расследования.
К счастью, самые худшие ее ожидания не оправдались.
На ее наручных часиках было уже четверть восьмого утра. Ирма так устала, так
От литовского взморья до Вильнюса транспорт спецслужбистов добрался быстро – менее чем за четыре часа. На восточной окраине колонна, выехавшая около полуночи из курортной Паланги, разделилась. Фургон и машина сопровождения проследовали куда-то в центр. Ну а джип марки Mercedes, в котором кроме нее находились также старший инспектор Монкайтис и двое его коллег, свернул на Басанавичюса. И уже вскоре вкатил во внутренний двор углового здания по улице Витянио.
Собственно, сам допрос, в котором помимо Монкайтиса участвовал сотрудник 3-го отдела ДГБ, занял немногим более часа. Мажоните еще раз ответила на те вопросы, которые ей задавали дэгэбэшники в Паланге. Ее попросили буквально по минутам и метрам расписать весь их маршрут. Начиная от выезда из Вильнюса и заканчивая тем моментом, когда машину Стаса тормознули на окраине Паланги сотрудники литовской госбезопасности. А потом потребовали выложить все, что она знает о связях Нестерова с русскими, с «русской мафией». Прежде всего с тем же ныне покойным Игорем Завальным.
Около шести утра разговор был прерван появлением еще одного сотрудника. Тот что-то сказал на ухо Монкайтису. Ирму перевели в другое помещение, а сами «чекисты», ничего ей не объяснив, никак не обрисовав ее дальнейшее будущее, куда-то испарились…
Ирма сидела на диване, смежив набрякшие свинцом веки. Окно было закрыто специальными жалюзи (она не смогла их открыть). Кроме дивана, в этой небольшой, квадратов в двенадцать, комнате имелись еще кресло и низкий столик. Под потолком, выше и левей входной двери, была установлена телекамера. Спустя примерно полчаса появился дежурный сотрудник. Он принес на пластиковом подносе чашку с горячим кофе-эспрессо, печенье на блюдце, бутылочку минеральной негазированной воды и стакан.
– Послушайте, уважаемый… Я могу позвонить?
– Можете, – сказал сотрудник. – Но не сейчас.
– А когда меня выпустят?
– Руководство решит. – Он оглянулся от двери. – Если возникнет какая-нибудь нужда… В туалет, скажем, захочется… Нажмите вот эту кнопку у двери!
Все мысли Ирмы крутились вокруг того, что случилось в Паланге. Она так и не открыла гэбистам, что они с Нестеровым в момент взрыва находились всего в трех десятках шагов от виллы. В ходе общения с Монкайтисом и его коллегами ей все трудней было сдерживаться, чтобы не сказать правду. Чтобы не рассказать им того, что она т а м видела собственными глазами…
Но назад хода нет. Существуют как минимум два обстоятельства, не позволившие Ирме сообщить этим людям всю известную ей информацию.
Первое: рассказав сотрудникам ДГБ в с ю правду, она тем самым поставит в опасное положение Стаса. Нестеров ведь наверняка будет придерживаться именно той линии, которую они, пусть и наспех, продумали, когда бродили, ошарашенные случившимся, по Ботаническому парку. Да и себе навредит, сделав признательное. Потому что к человеку, единожды солгавшему, да еще и в деле, которое наряду с полицией расследует ДГБ, и отношение будет соответствующим.