Королевское поручение
Шрифт:
– Да, - односложно ответил Лэнс.
Здесь он всегда чувствовал себя очень спокойно, но сейчас ему было особенно хорошо. Он стоял рядом с Викторией, и мир казался ему необычайно прекрасным. "Мне никто не нужен, и мой собственный мир прекрасен, когда я один", - заявил он себе. И снова мысленно вернулся к тому времени, когда ему исполнилось шесть лет. Воспоминания о том времени помогли ему укрепить стену, за которой он держал свои чувства, еще одним рядом камней.
Вдоволь наглядевшись на волны, Виктория повернулась. Очарованная видом морской стихии, она забыла,
Чтобы она не упала, Лэнсу пришлось поддержать ее за плечи, и ладони девушки доверчиво легли ему на грудь. От ее прикосновения он испытал необычное, волнующее, восхитительное ощущение. А она почувствовала, как тепло от его рук разливается у нее по телу подобно океанской волне.
Лэнс приказал себе немедленно отпустить ее, но впервые в жизни его руки отказались подчиняться его воле. В целом мире не было другой женщины, которую ему хотелось бы всегда держать в своих объятиях.
Когда Виктория подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза, его взгляд оказался прикован к ее полуоткрытым губам, и опять он подумал, что они созданы для поцелуев - такие полные, мягкие, зовущие... Он напомнил себе, что запретил таким мыслям появляться у него в голове, но они остались, мучая его. Против воли его губы двинулись навстречу ее губам.
Виктория задержала дыхание. Неужели загадочный капитан Лэнс Грэйсон собирается ее поцеловать?! Она задрожала от волнения, чувствуя на своей коже его теплое, соблазнительное дыхание, и еще до того как он прикоснулся губами к ее губам, ее кровь быстрее побежала по жилам, и сердце громко забилось.
Внезапно он отшатнулся и выпустил ее из своих объятий.
– Лэнс!
– тихо сказала она, и в ее голосе звучало робкое приглашение, означавшее, что она не будет против, если он ее поцелует.
– Хорошо, что вы не повредили лодыжку, холодно произнес он.
– Мне бы хотелось, чтобы вы были здоровы, когда я представлю вас вашему отцу.
Виктория чуть не заплакала. Внезапно Лэнс снова стал прежним. Он мягко дал ей понять, что считает их близость оскорбительной для нее... дурным обращением с ней, чего не может позволить ему его долг. Было же ясно, что ему очень хотелось ее поцеловать. Она, конечно, рада, что он человек чести. Но ей так сильно хотелось ощутить на губах его поцелуй!
Сделав вид, что не огорчена, стараясь забыть о случившемся, она шла по пляжу, заставив себя наслаждаться ощущением теплого влажного песка под ногами. Иногда она останавливалась, чтобы поднять красивую ракушку. Но все время помнила о мужчине, который шел с ней рядом. Девушка повторяла себе, что Лэнс считает их отношения строго деловыми и ясно дал ей понять, что , другими они быть не могут. Но ее желание узнать его получше все возрастало.
– Наверное, ваши родители гордятся вами.
Ведь вы стали главой отдела расследований службы безопасности Тортонбурга.
– У меня нет родителей. Я вырос в сиротском приюте.
Слова вылетели прежде, чем Лэнс успел осознать их смысл. Зря он ответил, ведь он никому никогда не рассказывал о себе.
Виктория взглянула на него.
– Мне жаль.
– Монахиням тоже было меня жаль.
– Я думаю, вы считались идеальным ребенком, который радует всех своим поведением, всегда все делает как надо и вообще ведет себя хорошо.
Лэнс еще не встречал такого настойчивого человека, как Виктория Рокфорд. Обычно хватало только намека, чтобы люди переставали совать нос в его жизнь.
– Вам следует думать не о моем детстве и моих родителях, а только о том, что я один из лучших в моей профессии.
Виктория вздрогнула, как от пощечины. Отведя взгляд от Лэнса, она пошла дальше по пляжу.
Он понял, что она рассердилась на него. Его вполне устраивало ее настроение. Пока Виктория будет сердиться, она не станет интересоваться его жизнью.
За оставшуюся часть дня они сказали друг другу всего несколько слов. Капитан Грэйсон почти два часа говорил по телефону со своими сотрудниками, обсуждая поведение Малколма и слушая запись его допроса.
Виктории хотелось знать, что сказал Малколм, и, когда настало время обеда, она решила нарушить молчание:
– Что вы узнали из рассказа Малколма?
– Немного.
Он молчал, а Виктория пристально смотрела на него. Она усвоила урок, который он ей преподнес: уважать его желание скрывать свою личную жизнь.
Но сейчас то, что он узнал, касалось ее, и она не удовлетворится словом "немного".
– Что именно он сказал, когда ваши люди забрали его?
Лэнс вздохнул.
– Он сказал, что потрясен вашим похищением, поскольку считал, что вы продлили отпуск. Он объяснил, что вы звонили ему и сами об этом сказали. Он заявил, что рад вашему освобождению, и спросил, когда может вас увидеть. На такую его реакцию мы и рассчитывали.
– Я тоже думала, что услышу нечто такое.
– Виктория по-прежнему не хотела верить, что Малколм причастен к ее похищению. Она двадцать семь лет считала его своим отцом. Пусть не очень хорошим, но отцом.
– А что он ответил, когда ему сказали, что я - дочь великого герцога?
– Ему не сказали. Мы хотели дать ему возможность проговориться.
– И он проговорился?
– Глупый вопрос. Малколм достаточно хитер, чтобы не допустить та-, кую оплошность.
– Нет.
– А как ему объяснили, почему моим исчезновением занимается служба безопасности? Я знаю Малколма. Ему надо знать все детали. Он должен был спросить.
– Нет, не спросил. Когда мои люди пришли к нему, он повел себя так, будто это по просьбе вашей сестры и принца Дэймона мы стали искать вас. Он не упоминал великого герцога. Когда его спросили, знает ли он что-нибудь о мотивах вашего похищения, он ответил, что не знает. Указал на то, что не очень-то богат и что ему ничего не сообщали о выкупе. Потом предположил, что вас, очевидно, похитил сумасшедший. Он даже встревожился и спросил, не были ли вы ранены.
– Он встревожился?
Совсем не похоже на Малколма. Он никогда не выказывал своих чувств. А может быть, капитан Грэйсон ошибся? Может быть, Малколм здесь ни при чем?