Королевское правосудие (Хроники Короля Келсона II)
Шрифт:
"Я постараюсь выяснить что-нибудь, как только мы вернемся в Ремут," ответил Кардиель.
– "Кстати, раз уж мы заговорили о Ремуте, Аларик, Вы можете связаться сегодня вечером с Ричендой? Надо известить Найджела, что меарская проблема близка к разрешению."
"Эта проблема не будет решена, пока Кайтрина не сдастся мне," - прежде чем Морган успел ответить, вставил Келсон, - "но я согласен: их надо известить обо всем, что произошло. И мне кажется, что связаться отсюда нам будет проще, чем из Лааса."
Морган вздохнул.
– "Учитывая, что все мы очень устали, это будет непростой задачей
"Аларик, я не инвалид..." - начал было Дункан.
"Нет, ты именно инвалид! И чем быстрее ты перестанешь создавать проблемы, тем быстрее ты перестанешь им быть."
"Я хочу помочь!"
"Больше всего ты поможешь нам, если заснешь."
Намек был усилен мысленным приказом, и Дункан, упав обратно на подушки, широко зевнул, стараясь удержать глаза открытыми.
"Аларик, это нечестно," - пожаловался он, зевнув еще раз.
"Жизнь не всегда честна," - возразил Морган, слегка касаясь лба Дункана.
– "Все мы узнаем это из собственного горького опыта. А теперь спи."
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей
– Иов 19:9
Они смогли связаться с Ричендой и узнать о торентских интригах, раскрытых после их прошлого контакта, только вечером следующего дня.
"Теперь нам еще нужнее как можно скорее все закончить," - сказал следующим утром Келсон Моргану, когда они, задыхаясь в жарком равнинном воздухе, выступили на Лаас.
– "Похоже, что ситуация под контролем, но я должен быть там сам, чтобы заняться происходящим."
К тому времени, когда они, неделю спустя, осадили Лаас, в Ремуте ничего не произошло. Дункан выздоравливал с каждым днем, а в тот день, когда они прибыли к Лаасу, встал с постели, хоть ему и пришлось обрезать носки своих сапог, чтобы дать поджить его ногам, и надеть легкие перчатки, чтобы предохранить все еще очень чувствительные пальцы рук. Он быстро уставал, но он знал, что Лорис и Горони выйдут из себя, когда увидят, что он, вместо того, чтобы лежать бездыханным, снова сидит в седле. Он испытывал несказанное удовольствие, видя, как они, закованные в цепи, окруженные стражей, перешептываются друг с другом.
Келсон и основные силы гвинеддской армии, значительно выросшие за счет меарцев, которые после сражения на равнине Дорны присягнули на верность Келсону, начали тем временем осаду Лааса. Закованных в кандалы Лориса и Горони везли вместе с несколькими мерцами, которые не пожелали поклясться в верности Келсону. Вместе с ними в импровизированных гробах везли тела Сикарда и Итела, которые от жары начали разлагаться.
На следующий день после окружения Лааса, перед самым полднем, дав населению города понервничать ночью из-за костров раскинувшегося вокруг города военного лагеря, Келсон, в сопровождении Аларика, Эвана, Дункана, Дугала, архиепископа Кардиеля и почетного эскорта из шести рыцарей, подъехал под белым флагом к городским стенам на расстояние полета стрелы. Барон Джодрелл и шесть стражников остались охранять Лориса и Горони. Наконец из калитки в городских воротах выехал одинокий подтянутый и профессионально бесстрастный всадник под белым флагом парламентера.
"Моя госпожа приказала мне выяснить твои намерения, король Гвинеддский," - сказал человек, сдержанно, но учтиво поприветствовав Келсона и его свиту.
Келсон, на голове которого был парадный шлем, украшенный золотой короной с драгоценными камнями, спокойно рассматривал посланника.
"В данных обстоятельствах Ваша госпожа вряд ли может ожидать от меня мирных намерений," - сказал он.
– "Она, видимо, уже заметила, что мы захватили в плен ее бывшего генерала Эдмунда Лориса, а также священника Горони, и что многие из ее солдат встали ныне под знамена Халдейнов. Кроме того, произошли и другие события, о которых, как мне кажется, ей должен сообщить кто-нибудь из высокопоставленных лиц - прошу не принимать это на свой счет."
Человек гордо вскинул голову, но в словах его звучала осторожность.
"Я рыцарь и посол моей госпожи, Сир. Я полагаю, что ее доверия мне достаточно, чтобы доверить мне любое послание, которые Вы желаете передать ей."
Келсон заметил, как его руки сжали поводья. Они с Дугалом долго спорили по поводу того, кто должен принести Кайтрине новости - о том, что ее муж и сын убиты, об условиях, которые предъявляет Келсон - и Дугал, говоривший с точки зрения родственника Кайтрины, сумел, в конце концов, убедить Келсона.
"Имеются обстоятельства, неизвестные Вам, сэр рыцарь, о которых Ваша госпожа должна узнать наедине. Поэтому я хочу послать вместе с Вами своего посланника для переговоров с Вашей госпожой. Могу я надеяться, что она гарантирует ему безопасность?"
"Сир! Моя госпожа - благородная дама."
"Все мы стараемся быть благородными," - устало сказал Келсон.
– "Вы гарантируете безопасность моего посланника?"
"Конечно," - Посланник с некоторым подозрением посмотрел на Моргана и Дункана, - "правда, я не думаю, что моя госпожа будет рада, если к ней отправится Дерини... Простите, господа, я не хотел обидеть вас," - добавил он.
Келсон слегка усмехнулся.
– "Я хочу послать к ней не герцога, а графа," - спокойно сказал он, - "который, кстати, является ее родственником. Правда, их последняя встреча случилась при не самых благоприятных обстоятельствах. Как Вы думаете, примет ли она своего племянника, графа Дугала МакАрдри?"
Солдат внимательно, оценивающе поглядел на Дугала, затем, с неожиданным напряжением во взгляде, обратил глаза к королю.
"Графу будет гарантирована безопасность," - запинаясь, сказал он. "но... Сир, Вы не знаете, что случилось с лордом Сикардом?"
Келсон угрюмо кивнул.
"Знаю. Но об этом вначале должна узнать Ваша госпожа," - сказал он, "и лучше, если об этом ей расскажет граф Дугал. Вы сопроводите его к ней?"
По пути к воротам Лааса Дугал и посланник обменялись едва ли дюжиной слов. Им не о чем было говорить. Дугал чувствовал себя неуютно от груза известий, которые он должен был доставить Кайтрине, а от ее посланника вряд ли можно было ожидать дружеского отношения к тому, кто вез вести, которые, практически наверняка, означали конец всем разговорам о независимости Меары.