Королевство Бахрейн. Лики истории
Шрифт:
Персидское правительство, отмечал С. Тухолка, видя обострение англо-турецкого соперничества за Мохаммеру, стремилось, судя по всему, к тому, чтобы максимально, насколько можно, «ограничить самостоятельность шейха Хаз’аля». Доказательством тому — приказ, отданный ему из Тегерана, «сноситься с басорским валием не непосредственно, как прежде, а только через здешнего персидского консула». Напомнили ему персы и о том, что любые юридические акты, подписываемые им без согласия Тегерана, рассматриваются ими — в силу их прав на Мохаммеру — недействительными (83).
К 1910 г. Бахрейнские острова, как писал в своих донесениях из Басры консул Российской империи С. Тухолка, «фактически уже находились почти в вассальных к Англии отношениях». Бахрейнский шейх ‘Иса «во всем» слушался тамошнего английского консула, который «часто» брал на себя «преследование преступлений и разбор тяжб между бахрейнцами», и «выдавал им — в случае их отъезда с острова — особые английские паспорта».
Возможностью приобретения английских паспортов пользовались и жители некоторых соседних с Бахрейном арабских уделов, в том числе и Мохаммеры. Бывая по торговым делам на Бахрейне, они «без особого труда» получали их у английского политического агента, и возвращались домой. Англичане, в свою очередь, приобретали таким путем в Мохаммере дополнительную «точку опоры» (84).
В июне 1910 г., докладывал С. Тухолка, «английское правительство заключило контракт с фирмой “Strick” на поставку 30 000 тонн угля для обеспечения топливом английских военных судов» с угольных станций в портах Персидского залива, а именно: в Маскате, Бендер-Аббасе, Линге, Дубае, Бушире, Кувейте и на Бахрейне. Подписание этого контракта дает основания предполагать, что «англичане намерены держать в Персидском заливе значительные военные силы, дабы укрепить их и без того там уже преимущественное положение». В фокусе внимания англичан в их деятельности в Верхней Аравии, как можно понять из депеш С. Тухолки, находились в то время Бахрейн, Кувейт, Катар и Неджд, а также Мохамме-ра (85).
Турецкие чиновники в Басре, судя по донесениям С. Тухолки, сталкиваясь с необходимостью принятия решений по тем или иным вопросам, связанным с Бахрейном, как им быть, не знали. Ибо, несмотря на остававшиеся в силе претензии турок на Бахрейн, он де-юре уже находился под протекторатом Англии. Генерал-губернатор Басры, сообщал С. Тухолка (13.04.1910), направил даже запрос в Министерство внутренних дел Турции с просьбой дать четкое указание насчет того, «как ему относится к Бахрейну». Англичане, писал он, — и подтверждением тому очередная нота, полученная им от английского консула в Басре, г-на Кроу, — считают Бахрейн «находящимся под их протекторатом», а бахрейнцев — под их защитой. Недавно, сообщал генерал-губернатор, «турецкий купец из Басры, некто Шауль Барох, обратился в хукумат [администрацию] с просьбой о взыскании долга с некоторых жителей Бахрейна, а он, вали, не знает, как ему поступить» (86).
Непросто складывались отношения у турок, докладывал С. Тухолка (20.12.1910), «и с Мубараком кувейтским, и с Хаз’алем мохаммерским», которые подпав, кто де-юре, а кто де-факто, под протекторат Британии, «еще больше сблизились с англичанами» (87).
В целях проникновения в Месопотамию англичане, как информировали Санкт-Петербург наши дипломы из Багдада и Басры, пытались использовать тамошнюю крупную еврейскую общину. В 1911 г. в Басре, по сведениям российского консульства, проживало «свыше 4 000 евреев; в Багдаде — 45 000; в Хилле — 1 200; в Мосуле — 3 500». Небольшие еврейские коммуны имелись и в других городах Месопотамии. Занимались евреи «денежными операциями, торговлей и ремеслами». Крепко держали руку на пульсе местной торговли, и потому представляли особый интерес для британцев, планировавших с их помощью, когда потребуется, дезорганизовать торговую и финансовую жизнь края.
Месопотамию британцы считали краем «очень богатым», и богатствами теми ставили своей целью овладеть непременно. Достаточно сказать, что и без учета обнаруженных там уже к тому времени нескольких месторождений нефти, ежегодный вывоз фиников и зерна давал хороший доход; в 1911 г. он оценивался русскими дипломатами в «четыре и восемь миллионов рублей» соответственно. Приличную прибыль приносила и торговля лошадьми (88).
Оценивая роль и место Англии в жизни Бахрейна в 1912 г., С. Тухолка писал (12.05.1912), что шейха ‘Ису, своего «ставленника», британцы держали под «полным и неусыпным контролем». Того из бахрейнцев, кто противился их воле, кем бы он ни был, подвергали репрессиям. Так, у шейха Хамада, двоюродного брата шейха ‘Исы, высказавшего неудовольствие их действиями, конфисковали все имения. Шейх Хамад неоднократно, по словам С. Тухолки, обращался к туркам за защитой, но Порта долго «не давала ход его жалобам». Затем в игре политических шахмат с Англией, решила все же использовать и эту фигуру. На днях, доносил С. Тухолка, генерал-губернатор Басры «получил предписание Порты обратиться непосредственно к шейху ‘Исе и потребовать от него охраны имущественных прав шейха Хамада». Все действия Порты, резюмировал консул, указывают на то, что она решила, наконец, хотя и поздно, обратить «деятельное внимание на Внутреннюю Аравию и Аравийское побережье». Предъявляет «претензии на сюзеренитет в Катаре и на Бахрейне» (89).
Обстановку, складывавшуюся в 1912 г. в Верхней Аравии, хорошо описал побывавший там датчанин Барклай Раункиер. По поручению Датского Королевского Географического Общества он посетил Кувейт, где встречался и беседовал с шейхом Мубараком.
Пробыв в Кувейте 25 дней, отправился с караваном в Бурайду, «относившуюся к владениям эмира Неджда Ибн Са’уда». Из Бурайды проследовал в Эр-Рияд, «столицу Ибн Са’уда», где виделся с его отцом, «имамом ваххабитов ‘Абд ар-Рахманом», передавшим «всю светскую власть» в эмирате в руки сына, и занимавшимся «исключительно религиозными делами».
Из Эр-Рияда, говорится в донесении С. Тухолки, проследовав через Эль-Хуфуф, «главный город турецкого санджака Эль-Хаса» (на этом пути его сопровождали «50 турецких солдат»), и портовый город ‘Укайр, Раункиер добрался до Бахрейнских островов. По пути «сделал съемку местности — для составления карты».
На Бахрейне, отмечал С. Тухолка, в городе Манама, его принимал английский политический агент, «при котором правитель Бахрейна, шейх ‘Иса, играл, можно сказать, второстепенную роль»; агент «даже разбирал тяжбы и ссоры» между бахрейнцами.
Арабы в том крае, по словам Раункиера, были «весьма фанатичны». Ибн Са’уд пользовался среди них влиянием и авторитетом. «Турецкая власть в санджаке Эль-Хаса проявлялась только в Эль-Хуфуфе с окрестностями». Во всех других местах края, чуть подальше от Эль-Хуфуфа, арабы занимались грабежами караванов, «воевали между собой, и, вообще, делали, что хотели» (90).
«За минувший 1913 год, — докладывал русский консул в Басре В. Голенищев-Кутузов (14.11.1914), — дела Турции в Месопотамии и Персидском заливе значительно ухудшились. Арабы в союзе с Великобританией постепенно… суживают круг влияния Оттоманской империи» (91).
Относительно деятельности англичан в Персидском заливе, писал он, считаю должным обратить внимание на посещение английским политическим агентом на Бахрейне эмира ‘Абд ал-‘Азиза в его «новой резиденции в Эль-Хуфуфе», столице Эль-Хасы. Визит был «очень продолжительным, и, несомненно, там в то время велись переговоры».
Англии, по-видимому, «удалось добиться подтверждения договора, заключенного в 1860 г. между англо-индийским правительством и шейхом Файсалом, дедом ‘Абд ал-‘Азиза, нынешнего эмира Неджда, по которому неджские Са’уды отказывались от своих претензий на Маскат» (92). Думается, отмечал консул, что англичане в обмен на обещание о поддержке Ибн Са’уда (деньгами и оружием) хотели бы получить от него заверения насчет невмешательства в дела их протекторатов в Персидском заливе, того же Бахрейна и Кувейта.