Королевство ведьм
Шрифт:
— Нас всех погубила её самоуверенность. Чудовище из столицы не просто так пощадило ребёнка. Оно лично предупредило нас, дало шанс, но мы его упустили. За всё время моей службы ещё никто не вторгался в резиденцию, и тем более, после подобного не вырывался из неё живым. А эта тварь сумела. Да и ещё так легко, с балластом на плечах! — Нервно почесывая расцарапанный до крови затылок, твердила Бэтфорт старшая.
Её страх не был связан с карающим имперским мечом или с личностью загадочной убийцы. Она боялась реального — моих сил и способностей. В её словах я был настоящим профессионалом, знавшим толк не только в омертвлении своих жертв, но и
Вдоволь наговорившись, Эльга, не услышав от матери чего-то нового, попросила нас всех держать язык за зубами. Эта «умная» женщина не сомневалась, что вместе с исчезнувшим ребёнком правда и без нас скоро всплывёт, но чем позже — тем лучше. Ближе к ночи всё семейство Бэтфордов, мягко говоря, выглядело не очень — что едва стоявшая на ногах Эльга, что, наоборот, не спешившая садиться на стул Брунхильда, они выглядели подавленно и разбито. И неудивительно — со сменой власти движутся перемены, и, чаще всего, они не сулят ничего хорошего людям, отвечающим за удержание порядков при помощи грубой силы. Если поднимется восстание, то именно Эльге на свой щит придётся принять его первые удары, тем самым настроив людей против себя. В случае, если она не примкнет к протестующим, — её голова, с моей помощью или без, так или иначе всё равно окажется на пике у городских ворот.
На прощание мне всё же удалось вернуть интерес к жизни хотя бы младшей из Бэтфордов. К сожалению, мой вопрос о том, во сколько надо быть завтра в школе, услышала не только она, хотя, как мне показалось, говорил я тихо. Подскочившая Хельга радостно заявила, что обязательно меня разбудит, предложив и без того охмелевшей подруги выпить за моё решение, а после и вовсе не лезть под дождь и остаться у нас, но намекающий вопрос от Брун, где же она будет спать, вернул всё во круги своя.
Подлетевшая Сигрид с ноги распахнула двери, а после пальцем указала на возвышающийся над городом мыс, принадлежавший дворянам.
— Дома выспишься, ведьма. — Прорычала та, предлагая гостям побыстрее покинуть наш дом. «Она ревновала, и ревность эта была не сестры к брату, а иной».
Когда гости наконец-то разошлись, а мать со старшей решили продолжить свой маленький праздник, я наконец-то решился. В этой семье чувствовалась недосказанность. Несмотря на амнезию, у Глауда отсутствовал чересчур огромный кусок воспоминаний, касавшийся его детства и взросление в кругу семейства Вольф. Он был приёмным — я не сомневался, но кем на самом деле была Хельга? Этот вопрос всё так же оставался загадкой.
Сев напротив, я напоказ залпом выпил кружку не такого уж и крепкого напитка, специально показав к нему своё отвращение и тем самым расположив и позабавив сидевших дам, одна из которых по-прежнему так и не спрятала под одежду свою торчащую грудь. Сигрид взволнованно перебрасывалась с матерью фразами, предполагая, как следовало бы поступить их будущим родственникам, попутно не сводя с меня своих похотливых глаз. Она была пьяна, а алкоголь, как самый лучший растворитель, хорошо размывал все надуманные границы.
— Мама, — данная, мягкая форма обращения в этих местах была редкостью, и сам Глауд почти никогда так не звал Хельгу, отчего та, закашлявшись, подавившись вставшим поперек горла напитком, непонимающе поглядела на меня. — может, наконец-то расскажешь, где и как вы подобрали меня?
Женские глаза, никак не ожидавшие такого вопроса, изрядно меня повеселили. Сама эта информация не представляла для меня какой-либо ценности, а вот подробности прошлого Хельги, её быта и обязанностей, с которыми та была связанна, напротив, играли важную роль. Врагов своих я знал, оставалось как можно лучше прочувствовать союзников. Ведь, по плану, «мамочка» должна была стать не последней городской фигурой. Требовалось разузнать, достойная ли та возложенных на неё ожиданий, или же мне стоит подыскать другую кандидатку.
— Давно ты понял? — Тяжело вздохнув, заглянув в мои искренние и большие глаза, расширившиеся от наигранной обиды, удивления и смирения, последовавшего за последним, я кивнул.
— Чувствовал уже давно, но понял лишь когда Сигрид стала всё чаще грызться с Бьянкой. — Приплетая к этому растерянную старшую сестру, проговорил я.
— Ну так я же заботилась, подыскивала тебе пару получше и… — Под недовольным взгляд матери запричитала та.
— Ты и забота — вещи несовместимые. — Весело хмыкнул я, показав никак не изменившееся к родичам отношение. Мать, видя это, тоже улыбнулась, в очередной раз укорив непутевую дочь в какой-то ерунде.
Хельга долго молчала, гоняла по дну кружки остаток напитка, а после, не выдержав, наконец-то решилась начать свой рассказ, бравший своё начало за долго до моего появление в их семье.
Старуха была потомственной воительницей, прошедшей целый обряд физического и магического укрепления. Ещё в детстве молодым валькириям из их племени каленым железом прижигали молочные железы, дабы в дальнейшем ненужный войну атрибут не мешал при стрельбе из лука или во время боя. Следом шла воинская подготовка. С семи до двадцати семи лет она верой и правдой тренировалась и служила империи, неся волю правящей семьи как на границе, так и за её приделами. Сотни битв, десятки ранений и всё лишь для того, чтобы после службы получить крохотный уголок в столице. Маленький, грязный и пыльный, но свой собственный!
После долгих лет службы, та долгое время не могла найти себя в мире. Пьянствовала, дралась, вела себя, как и все вышедшие в отставку рядовые служащие, пока не попала в подмастерье Плавящей сталь девы по имени Эбегель. Мастер кузнечных дел разглядела в зрелой женщине потенциал, а также не полностью успевший опустеть кошель с золотом, и приняла непутёвую ученицу.
Эбегель Золотой лобок — так в шутку звали кующую друзья. Также в приятных и лесных воспоминаниях о строгой наставнице отзывалась и Хельга. Мастерица научила ту всему: работе с рудой, ковке, заточке, и даже тому, как жить, когда вокруг рекой не льётся кровь, моча и чьи-то слёзы утраты. Она показала матери мир без войны, и та сразу в него влюбилась.
Прошло больше года, прежде чем ветеран сотен битв наконец-то смогла ужиться в новом для себя обществе. Ещё через полгода она встретилась с мужчиной, в последствии давшим жизнь Сигрид и Илве. Мужичок был тем ещё кобелем и плутом. Поговаривали, он промышлял тем, что спал с мастерицами, а после почти за даром покупал у тех продукцию и, многократно увеличивая цены, перепродавал в своей лавке.
В жизни матери он стал первым мужчиной, которого та не изнасиловала, не купила, и кто, пусть по пьяни, но самостоятельно лёг в её постель. Те пару дней в его обществе показались ей сказкой, о которой женщина, прожившая всю жизнь в походах и битвах, могла только мечтать.