Королевы бандитов
Шрифт:
– Ага.
– Победил?
Мальчик широко улыбнулся:
– Да! Она сказала, что не боится вас, но это было вранье, потому что все знают, что вы превратите конфеты в какашки, если вас сильно рассердить.
– Я… э-э… Сколько тебе лет?
– Семь. На прошлой неделе исполнилось.
Теперь стало ясно, почему Карем сначала неправильно назвал возраст одного из сыновей по дороге в Кохру.
– Тогда поздравляю с прошедшим днем рождения. Всего наилучшего.
– Спасибо…
– Давай не будем сейчас докучать тете Гите твоими шариками, – вмешался Карем. – Она в другой раз на них посмотрит. Тебе пора спать.
– А это кто? – не обратил внимания на отца Раис.
– Его зовут Бандит, – сказала Гита.
– Он кусается?
– Насколько мне известно, нет. Он очень вежливый. Только сначала дай ему себя обнюхать.
Гита поставила на пол пса, которого все это время держала на руках, Раис подошел к нему и уселся рядом, скрестив ноги. Бандит тотчас завалился на спину, задрав лапы и подставив пузо с явным требованием почесать его.
– А какой он породы?
– Хороший вопрос. Понятия не имею. Думаю, в нем много всяких кровей намешано. Наверно, поэтому он такой симпатичный.
– А это ему вы своего мужа скормили?
– Раис! – ужаснулся Карем. – Извинись сейчас же! Прости, Гита.
– Ничего страшного, – сказала Гита, но этот вопрос Раиса задел ее больнее, чем заявление про конфеты. Она потеряла бдительность, забыла, что дети ее боятся. И о том, что ее это всегда устраивало, тоже забыла. – Мальчик не виноват, он повторяет то, что слышит от взрослых.
– В этом доме он никогда не слышал ничего подобного. – Карем не отрывал взгляд от сына. – А ну-ка, извинись, Раис.
– Простите, тетя Гита.
– Все в порядке, Раис. И нет, я не скормила мужа Бандиту.
– А что с ним тогда случилось?
– Еще один хороший вопрос. Ты секреты хранить умеешь? – Когда Раис торжественно кивнул, она наклонилась и поманила его пальцем. Мальчик придвинулся поближе. – Я понятия не имею, что случилось с моим мужем!
– Но это же не секрет! – возмутился Раис.
– Да ну?
– Конечно нет! Секрет – это когда ты разбил папины часы, а потом сказал, что это сделала твоя сестра, потому что она никогда не шалит и ее не заругают! – выпалил Раис и зажал рот ладонью. – Ой, прости, пап.
Карем покачал головой. Фарах была права: волосы у него были очень густые. Седина лишь слегка оттенила несколько прядей на темени и на висках.
– Я забуду о том, что ты сказал, если прямо сейчас пойдешь в кровать.
Но Раис, похоже, был мастером в искусстве добиваться своего, потому что, не обращая ни малейшего внимания на неодобрительный взгляд отца, опять обратился к гостье:
– Тетя Гита, ну пожалуйста, можно я покажу вам мои шарики со дня рождения? Папа нес их всю дорогу из Кохры.
Гита тоже проигнорировала неудовольствие Карема:
– Буду рада на них посмотреть.
Раис, мгновенно вскочив, исчез в своей комнате, Карем лишь успел предупредить натужным шепотом:
– Сестру не разбуди!
– Хороший мальчик, – сказала Гита.
Карем улыбнулся:
– По-моему, он влюбился.
– О… – Гита скромно поправила пучок. – Я бы так не сказала…
– Нет, правда. Он без ума от Бандита!
– А… Ну да.
Раис вернулся с пятью воздушными шариками на бечевках, зажатых у него в кулаке. Шарики еще парили где-то ближе к потолку, но потихоньку начинали сдуваться – резина морщилась, уже не была такой упругой. По какой-то ужасной и неуместной ассоциации Гита с первого взгляда на них подумала о своей груди и о ее перспективах.
Она тихо похлопала в ладоши раздувшемуся от гордости Раису:
– Чудесные шарики!
– В кровать, – велел ему Карем.
Раис сделал безуспешную попытку задержаться, снова напомнив, что хочет пить, а потом, комично свесив голову, побрел все-таки в спальню, волоча за собой воздушные шарики.
Гита последовала за Каремом через комнату на задний дворик, который оказался неогороженным клочком земли, грязным и совсем крохотным. Там валялся велосипед со сломанной подножкой, чуть поодаль спал буйвол, привязанный к колышку рядом с земляной печью и горой жестяных мисок и кастрюль.
– Прости за беспорядок.
– Да ничего.
Гита на секунду вспомнила о собственных проблемах. А точнее, о Фарах. И все эти неурядицы вдруг потеряли для нее значение. Если Фарах сегодня опять облажается с Самиром и прибежит к ней домой, надо будет даровать ей прощение и новый план по избавлению от мужа, решила Гита.
– Так тебе не удалось его отравить? – спросил Карем.
– Кого? – напряглась она.
– Бандита. Ну, своей стряпней, помнишь? Да я шучу!
Гита изобразила смешок, но получилось похоже на всхлип:
– А, да. То есть нет. Я же сказала, что он не захотел есть кхичди.
Это была чистая правда. Гита пришла к выводу, что Бандит слопал столько галет «Парл-Джи», что рис с чечевицей не вызвал у него интереса. Она поставила наконец пса на землю, и Карем присел на корточки, чтобы его погладить. Теперь, избавившись от своей ноши, Гита не знала, куда девать руки. Она схватилась за мочку уха и сверху вниз смотрела на темный затылок Карема.
– Пес выглядит довольным. По-моему, за него теперь можно не волноваться. Он сделал ка-ка?