Королевы не плачут
Шрифт:
– Прекрасно?
– Да, Елена, прекрасно. Кузина Изабелла поступила правильно, она мужественная женщина. Когда я впервые увидела графа де Пуатье, то поняла, как мне повезло, что я не родилась лет на пять раньше - глядишь, меня бы выдали за эту мерзкую скотину. А потом... Вчера, когда он затянул эту гнусную песню, я посмотрела на Изабеллу - у нее был ТАКОЙ взгляд, там было столько боли, отчаяния и безысходности, что я.... Право, будь моя воля, я бы тотчас велела отрубить ему голову, - последние слова она произнесла с тем жутким умиротворением,
– Но тебе этого не понять, кузина. Пока не понять - потому что ты еще... это...
– Потому что я еще девственница, - помогла ей Елена.
– Нет, это потрясающе, Бланка! Недавно ты рассказывала о таких пикантных вещах, а теперь, в присутствии кузена Филиппа, стесняешься произнести это совершенно невинное слово... Но именно такую я тебя и люблю.
– Она обняла Бланку и расцеловала ее в обе щеки.
– Вы, случаем, не ревнуете, кузен?
– Ни капельки, - заверил ее Филипп.
– Друзья Бланки - мои друзья.
– А значит, мы с вами друзья. Вот и хорошо! Может быть, тогда выпьем, как говаривают немцы, на брудершафт?
– То есть на ты? Великолепная идея! Ведь мы не такие уж дальние родственники - король Галлии Людовик Пятый был нашим общим прапрадедом. К тому же у меня с трудом поворачивается язык говорить "вы" хорошеньким девушкам, в особенности таким красавицам, как... как ты, Елена.
Они выпили на брудершафт.
– Итак, - произнесла затем княжна, - мне рассказывать про Изабеллу и Эрика сейчас, или мы чуть повременим?
– Сейчас, но только в общих чертах, - ответила Бланка.
– Куда они направились? И что это за намек на возможное отречение от Господа Иисуса?
– И тебя это больше всего смущает, - улыбнулась Елена.
– Не беспокойся, ты просто неверно истолковала написанное. Речь там идет всего лишь о переходе в греческую веру.
– Ага!
– сообразил Филипп.
– Кузен Эрик возвращается на Балканы.
– Да. К весне в Далмации и Герцеговине снова намечается восстание против византийского господства, и на сей раз большинство тамошних баронов склонны признать Эрика своим вождем, правда, с условием, что он примет православие.
– И Изабелла Юлия вместе с ним?
– Да. Чтобы выйти за него замуж.
– Вот как!
– сказала Бланка.
– Вот именно! После ее обращения в греческую веру ее брак с кузеном Пуатье будет считаться недействительным, вернее, сомнительным по православным канонам, и любой греческий епископ может освободить ее от всех обязательств, налагаемых на нее прежним браком.
Филипп понимающе кивнул.
– Итак, оба наших беглеца вскоре поженятся, и если их предприятие увенчается успехом, через год они станут правителями Далмации и Герцеговины. Что ж, недурно. В плане своего положения кузина Изабелла теряет немного... кроме истинной веры, конечно, - добавил он, лукаво взглянув на Бланку.
– Да и кузен Эрик не прогадал, влюбившись в Изабеллу ЮЛИЮ, - ее родовое
– О чем это ты?
– спросила Елена.
– Кажется, я понимаю, - отозвалась Бланка, укоризненно глядя на Филиппа.
– И во всем-то он ищет политическую подоплеку, несносный такой!.. А впрочем, кузина, в этом что-то есть. Балканские славяне, хоть они и греческого вероисповедания, в политическом плане больше тяготеют к Риму, чем к Константинополю, и посему брак кузена Эрика с троюродной сестрой царствующего императора значительно укрепит его позиции.
– Ах!
– в притворном отчаянии всплеснула руками Елена.
– Почему тогда я не сбежала с Эриком! Ведь я же двоюродная сестра Августа Юлия.
Все трое весело рассмеялись, и последние тучи над их головами рассеялись.
– Да, кстати, - сказал Филипп.
– Когда они сбежали?
– Сегодня утром, в восьмом часу, когда все остальные еще отходили после вчерашней попойки. Кузен Эрик оставил для Маргариты письмо, в котором сообщает, что вынужден незамедлительно вернуться на родину, и приносит всяческие извинения за столь поспешный отъезд. А что касается Изабеллы, то она "проболеет" до завтрашнего вечера - к тому времени они с Эриком уже наверняка будут в Беарне...
– Черти полосатые!
– не очень тактично перебил ее Филипп.
– Надо было сказать мне раньше. Я бы...
– Я в этом не сомневалась, кузен, и потому убедила Эрика скорректировать свои планы. Он отправил гонца в Барселону с приказом для капитала своего корабля не мешкая отплыть в Нарбонн, а дворяне из его свиты, что остались в Памплоне, должны присоединиться к нему и Изабелле в Олороне...
– Я сейчас же напишу распоряжение коменданту олоронского гарнизона...
– Не стоит, кузен. С этим все улажено.
– Вот как! И кем улажено?
– Господином де Шатофьером.
– Так он в курсе?!
– Да. Я посоветовала кузену Эрику довериться твоему коннетаблю, и он последовал моему совету. Граф Капсирский любезно согласился помочь им и дал кузену сопроводительное письмо, которым предписывается комендантам всех гасконских гарнизонов оказывать всяческое содействие нашим беглецам и обеспечить им надежную охрану, пока они не взойдут на корабль Эрика в нарбоннском порту... Я думаю, Бланка, ты не будешь возражать, если на некоторое время они воспользуются твоим гостеприимством.
– О нет! Конечно, нет! Какие могут быть разговоры.
А Филипп угрюмо покачал головой.
– М-да, вижу, у вас все схвачено, все учтено, и на мою долю ничего не осталось... Однако! Кое-что все же осталось. Я возьму под защиту горничную кузины Изабеллы. Когда граф де Пуатье узнает, что она покрывала свою госпожу, он наверняка вознамерится порешить ее.
Елена усмехнулась.
– И это учтено, кузен. С сегодняшнего утра девушка находится в моем услужении, и то, что она делает, исходит от меня. По сути, она выполняет мои приказания.