Королевы не плачут
Шрифт:
– Хотя бы потому, что нам не по пути.
– Вот как?!
– Да, Филипп. Я иду к себе.
– Но зачем?
– Как это зачем? Поздно уже.
– Поздно?
– удивился Филипп.
– Не смешите меня, Бланка. Уж я-то знаю, когда для вас настает "поздно".
– Сегодня я устала, - объяснила она.
– К тому же у меня плохое настроение - и вам известно из-за чего... Ну, так отпустите вы меня или нет?
– Ни-ко-гда!
– Но учтите: по доброй воле я с вами не пойду, - предупредила Бланка.
– Конечно, вы можете применить грубую силу,
– О нет, солнышко, до этого дело не дойдет. Раз вы устали, я не смею задерживать вас.
– Так отпустите!
– Бланка попыталась высвободить руку, но Филипп хватки не ослаблял.
– Как же я пойду, скажите на милость?
– Очень просто - я пойду с вами.
Бланка тяжело вздохнула.
– Вы несносный, Филипп!
– Вовсе нет, дорогая. Просто я пленен вашими чарами, и это выше моих сил - отпустить вас сейчас.
Пока они вот как пререкались, не трогаясь с места, остальные дамы и господа уже дошли до конца коридора. Оглянувшись, Маргарита окликнула их:
– Кузина, принц! Почему вы отстаете?
– Кузина Бланка устала, - ответил за двоих Филипп.
– Она возвращается к себе и попросила меня сопровождать ее. Разумеется, я не могу отказать ей в этой услуге.
В ответ на эту беспардонную ложь Бланка лишь поджала губы и с достоинством промолчала. Она понимала, что любые возражения или опровержения только ухудшат ее положение, и без того довольно щекотливое.
Молодые люди весело рассмеялись, пожелали им обоим доброй ночи и приятных развлечений и пошли своей дорогой. Но прежде чем их голоса утихли за углом, чуткие уши Бланки все же уловили несколько прозрачных намеков и неприличных острот, уточнявших особо пикантные моменты ее предполагаемого времяпрепровождения с Филиппом.
– А вы ничуть не изменились, Филипп, - обиженно сказала она.
– В каком смысле?.. Эй, парень!
– поманил он пажа с фонарем, который задержался, чтобы в случае надобности прислужить им.
– Посвети-ка нам, будь так любезен.
Паж молча поклонился и прошел вперед. Филипп и Бланка последовали за ним.
– И в каком же отношении я не изменился?
– повторил свой вопрос Филипп.
– Да во всех отношениях.
– А в частности?
– А в частности остались таким же настойчивым и бесцеремонным нахалом, каким были всегда.
– Что за слова, Бланка? Вы меня обижаете. Какой же я нахал?
– Как это какой? Самый обыкновенный... Впрочем, нет, необыкновенный. Вы нахал, каких мало.
– Взаимно.
– Что?
– не поняла Бланка.
– Взаимно, говорю. Вы тоже не промах.
– Я? Неужели?!
– А разве нет? Когда некая знатная дама говорит "милый" своему любовнику в присутствии дяди своего мужа - как прикажете это называть? Ярчайшим образцом застенчивости, а?
Бланка смущенно опустила глаза и ничего не ответила. Остаток пути они прошли молча. Филипп нежно мял ее руку в своей руке, а она уже не пыталась вырваться. Покои Бланки находились в том же крыле, только в конце коридора, рядом с покоями Маргариты, Елены и Жоанна. У ее двери паж остановился, ожидая
– Ступай себе, парень, - сказал ему Филипп.
– Ты свободен.
– Э нет, любезный!
– сразу всполошилась Бланка.
– Постой. Ты должен проводить господина принца, не то он еще заблудится в темноте.
– Это излишне, - возразил Филипп.
– Я сам найду дорогу. Ступай, парень.
– Нет, постой!
– Можешь идти, я сказал.
– А я говорю: постой!
Паж не двигался с места и лишь одурело таращился на препиравшихся господ.
– Так мне можно идти или еще подождать?
– наконец не выдержал он.
– Ступай, - ответил Филипп, а после очередного "Нет, постой!" Бланки, быстро повернулся к ней: - А как же насчет того, чтобы посидеть вместе, поболтать?
– У меня не то настроение, Филипп.
– Так будет то. Я мигом подниму ваше настроение.
Бланка отрицательно покачала головой.
– Об этом и речи быть не может. Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Филипп изобразил на своем лице выражение глубочайшего замешательства.
– Ах да, понимаю, понимаю. И прошу великодушно простить мою оплошность.
Бланка недоуменно взглянула на него.
– О чем вы, Филипп? Я не...
– Ну все, замнем это дело. Я, право, не хотел вас смущать, но как-то само собой получилось. Вот дурак, сразу не догадался...
– Фи...
– Я все понял, Бланка. И еще раз прошу простить меня. Примите во внимание, что сегодня я перебрал. Я спьяну увязался за вами, не сообразив, что вам всего лишь нужно было отлучиться на пару минут. Конечно же, я подожду вас здесь.
Щеки Бланки вспыхнули густым румянцем. Она рывком распахнула дверь и гневно выкрикнула:
– Ну, проходите! И будьте вы прокляты...
С самодовольной ухмылкой Филипп отвесил ей шутливым поклон.
– Только после вас, сударыня.
Они пересекли узкую переднюю и вошли в небольшую уютную комнату, обставленную, как будуар. Несмотря на то, что Бланка провела в своих новых покоях всего лишь одну ночь, они чувствовались обжитыми и уже пахли своей хозяйкой - в воздухе витал тонкий аромат жасмина и еще чего-то, чуточку пряного и невыразимо приятного, чем всегда пахло от Бланки и от всех ее личных вещей. Этот запах всякий раз вызывал у Филиппа сильное возбуждение и повергал его в сладостный трепет.
Дверь, ведущая в соседнюю комнату, отворилась и в образовавшуюся щель просунулась голова Коломбы, горничной Бланки. Увидев свою госпожу с мужчиной, она мгновенно исчезла.
Бланка расположилась на диванчике в углу комнаты и жестом указала Филиппу на стоявшее рядом кресло. Филипп машинально сел, не сводя с нее восхищенного взгляда. Он любовался ее изящными, грациозными движениями, живой мимикой ее лица, тем, как она усаживается и сидит, - он любовался ею всей. Бланка была одета в изумительное платье из великолепной золотой парчи, которое удачно подчеркивало ее естественную привлекательность, превращая ее из просто хорошенькой в ослепительную красавицу. Филипп почувствовал, что начинает терять голову.