Королевы не плачут
Шрифт:
– Честно говоря, я боюсь быть вашим кредитором, дорогой кузен. Насколько мне известно, у вас довольно своеобразное понимание долга перед дамой, к тому же вы, как и Господь Бог, привыкли воздавать сторицей. Поэтому я сразу списываю ваш долг и сжигаю все ваши векселя - и вот уже вы мне ничем не обязаны.
Филипп тихо рассмеялся.
"По-моему, я влюбляюсь, - решил для себя он, желая отомстить Бланке за ее неуступчивость.
– Какое очаровательное дитя!.. Гм, дитя то дитя, до почти на три года старше меня."
Он нежно поцеловал ее
– Ну вот, - сокрушенно констатировала Изабелла.
– Так у нас с графом всегда: когда он смеется - я невеселая, мне весело - он бычится.
– Искренне вам сочувствую, - сказал Филипп.
– Боюсь, вы ставите себя под удар, продолжая оставаться в моем обществе.
Изабелла мило тряхнула своей белокурой головкой.
– Ваши опасения напрасны, кузен.
– Разве?
– Да. Я уже поставила себя под удар, когда вмешалась в вашу ссору с кузенами Тибальдом и Педро. Дальше хуже не будет. Теперь не имеет принципиального значения, сколько времени я проведу с вами наедине четверть часа или четыре часа.
– Или всю ночь?
– вкрадчиво поинтересовался Филипп.
– Или всю ночь, - повторила она с утвердительной интонацией.
– Это ничего не изменит. Все равно завтра меня ожидает бурная сцена ревности.
– Гм... И на каком основании?
– Да ни на каком. Просто чуть ли не с самого первого дня нашего пребывания в Памплоне мой муж вбил себе в голову, что мы с вами тайком, как он выражается, крутим шуры-муры.
– Вот как! Стало быть, у нас роман? А я и не знал.
– Зато мой муж в этом уверен... Был уверен.
– Был?
– Да, был. После того, как в этой ссоре я приняла вашу сторону, его уверенность переросла в убеждение.
– Ну, коли так, - произнес Филипп, устремив на нее нежный взгляд, то что мешает нам оправдать его надежды... то бишь подозрения? Ведь по вашему собственному утверждению, хуже все равно не будет. А?
Щеки Изабеллы вновь порозовели. Она потупила глаза и в замешательстве принялась перебирать тонкими пальцами оборки своего платья.
– Это следует понимать так, что вы меня соблазняете?
– Помилуй бог, кузина, вовсе нет! Это вы меня соблазняете.
– Я?!
– Ну да. Ведь наш разговор-то вели вы, а я лишь пассивно поддерживал его в заданном вами русле. И именно вы спровоцировали меня на это предложение.
Изабелла еще больше смутилась.
– Поверьте, кузен, я и не помышляла ни о чем подобном.
Филипп пристально посмотрел ей в глаза:
– М-да. Похоже, вы не лукавите.
– Я же говорю, что вы ошибаетесь.
– Э нет, кузина, все не так просто. Может, сознательно вы не собирались провоцировать меня, но где-то в глубине души вам очень хотелось, чтобы я предложил вам свою любовь. Что, собственно, я и сделал.
– Любовь, говорите?
– произнесла вконец обескураженная Изабелла.
– А вам не кажется, что вы слишком вольно трактуете это слово? Любовью нельзя разбрасываться направо и налево. Любовь одна, она неделима, и любить можно только одного человека.
– Вы рассуждаете точно так же, как Бланка, - с недовольным вздохом заметил Филипп.
Изабелла усмехнулась:
– То-то я и гляжу, что слишком уж близко к сердцу вы приняли пошлые остроты Маргариты и Фернандо. У меня сразу возникло подозрение, что вы ушли от кузины Бланки не солоно хлебавши, и потому были так взвинчены.
Теперь пришла очередь краснеть Филиппу. Однако он быстро совладал с собой и отпарировал:
– Уж коли вы так проницательны, принцесса, то не скажете ли мне, почему ваш двоюродный брак Эрик смотрит на меня с таким видом, будто я сейчас соблазняю его жену. Кажется, он безнадежно влюблен в одну известную нам обоим даму, которая явно не спешит отвечать ему взаимностью.
– Но ведь она замужем, - возразила Изабелла, впрочем, без особой убежденности.
– Ну и что? Это же не мешает ей заигрывать с Гамильтоном.
Брови Изабеллы взлетели вверх.
– О чем вы говорите, кузен?
Ее изумление было таким неподдельным, что Филипп даже растерялся.
– Неужели я ошибся? Почему-то я был уверен, что это по вашей просьбе кузен Эрик выхлопотал для барона приглашение в Кастель-Бланко.
– Ну да. Однако я здесь ни при чем. Об этой услуге меня попросила кузина Иверо. Сейчас она не в ладах с Маргаритой; недавно они здорово погрызлись...
– Я знаю, - кивнул Филипп.
– Из-за ее брата.
– Вот именно. И потому Елена не хотела обращаться напрямик к Маргарите. Она попросила меня, чтобы я через Эрика выхлопотала для Ричарда Гамильтона это приглашение.
– Понятненько, - сказал Филипп, а после короткой паузы добавил: - И все же странно.
– Странно? Что странно?
– Просто мне казалось, что Елена Иверо всерьез увлечена Гастоном Альбре.
Изабелла пренебрежительно фыркнула.
– Да бросьте вы, в самом деле! Если Елена кем и увлечена, так это своим братом. А что касается Гастона Альбре, то разве можно принимать это всерьез, когда он сам несерьезный? Вы уж простите меня за прямоту, но у меня сложилось весьма неприглядное мнение о вашем друге. Он груб, до крайности пошл, настырен, к тому же похотлив и любострастен, как мартовский кот.
– Я это знаю, - улыбнулся Филипп.
– Однако быстро же вы его раскусили!
– Кстати, - сказала Изабелла, косясь в сторону.
– Еще об одном вашем друге. Кажется, господин де Шатофьер победил.
С некоторым усилием Филипп оторвал взгляд от глубокого выреза ее платья, обнажавшего верхнюю часть ее прелестной груди, и посмотрел в том же направлении. Последний из выпивох - противников Эрнана только что отключился, и теперь Шатофьер принимал поздравления от компании Маргариты. Он стоял, выпятив грудь, и, чуть пошатываясь, держался за спинку своего кресла.