Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни
Шрифт:
– Денис, Денис, – покачала головой Анна. – Как же так?
– Короче, прошло несколько лет, мы с тобой сошлись, потом разошлись, я занялся своими делами, успокоился и решил, что все кончилось. Я старался не думать об этих деньгах. Да и проблемы мои коекак решались. И вдруг приходит ко мне человек, а в руках у него пакет. Обычный такой пакет, большой, бумажный, запечатан сургучом. Он мне его отдает. Я ничего подобного не ждал, поэтому спросил:
«От кого пакет?»
«От Владимира Ленского, – отвечает мой гость. – Да вы все знаете. Это деньги».
«Деньги? Какие деньги?» – пробормотал я, а в ответ услышал:
«Как же? Ваши честно заработанные двести пятьдесят тысяч долларов. Вчера был убит Панков Иван Семенович, он первый в вашем списке».
И понимаешь, я взял
– И ты взял их? – усмехнулась Анна.
– А ты бы отказалась? Да и кто бы отказался? У меня как раз возникла очередная денежная проблема. Взял, конечно, а сам через влиятельных знакомых стал наводить справки про убийство этого Панкова: как убили, из какого оружия, кто под подозрением, кто ведет дело. Сначала я подумал, что твоего бывшего мужа из ревности убил этот Ромео, мой тезка, и позвонил ему. Мы поговорили, я предложил ему сто тысяч долларов за следующих двух, мол, все равно делото начато. Пока все думают, что это убийство из ревности, а если будут еще жертвы, то можно списать на маньяка. Даже пообещал в случае чего защищать его в суде, а он, дурак, отказался. Кстати, странный был мальчик: с одной стороны, рыцарь в белых доспехах, а с другой – кругом подлец. Справкито я навел про него на всякий случай. И про жену узнал, и про девочку. Я хотел его прижать как следует. Уж очень все хорошо и правильно сходилось. А когда он отказался наотрез, я позвонил его жене. И позвал ее в Москву. Хотел его наказать. И вдруг приносит мне тот же человек еще один пакет, а в нем опять двести пятьдесят тысяч долларов. Я сделал вид, что прекрасно все понимаю, и спросил:
«Все нормально?»
«Да, – говорит он, – хороший выстрел, лучше, чем с Панковым».
Тут я понял, что этот человек имеет связи в полиции. Но он всерьез думает, что это я их убиваю! И даже за тебя не беспокоится. Ведь я был в курсе, что тебя подозревают! Думаю, что и он тоже. Но видимо, на этот счет Ленский никаких инструкций не оставлял. Конечно, я подумал, что Ромео сдался. Что это он убил Юсупова. И только потом понял, что он просто тебя ревновал, следил за тобой и случайно увидел того, кто на самом деле стрелял. А потом, так же как и я, долго не мог решить: что с этим делать? Да, Анна, я всетаки решил выяснить, кто делает мою работу. И стоит ли мне рассчитывать еще на пятьсот тысяч. Может, всегонавсего надо подождать, пока он сам все сделает? И я позавчера поехал на дачу к Юсуповой, она ведь была следующей в списке. Я только не мог понять, откуда у негото этот список? Но я вовсе не прятался, меня видели и сторож, и сосед. А он действовал очень осторожно. Приехал уже под вечер на автобусе и все позицию выбирал. Я спрятал машину в кустах и его засек. Не знал только одного: когда? И тут решил, что пора засветиться. Почему не сыграть в настоящего убийцу? Для того человека, который платит мне деньги. Вдруг он чтото заподозрит? Я знал, что повесить на меня это дело все равно невозможно. На вечер убийства Панкова и Юсупова у меня было железное алиби. Ну, ты догадываешься… Эту ночь я провел в машине возле дачи Светланы Юсуповой. Ты будешь смеяться…
Нет, Анне было не до смеха, потому что она начала догадываться. И теперь ей больше всего хотелось крикнуть: «Замолчи!» Но Малиновский продолжал:
– Я знал, что это должно случиться на днях. Она в любой момент могла уехать в Израиль. Ему надо было поторопиться. Днем должны приехать покупатели с деньгами. Не понимаю только, почему он в тот вечер не стал стрелять, почему уехал? Но следующим утром… Сначала приехал он, едва рассвело. Разместился в кустах, на той позиции, которую заранее выбрал для выстрела. Он очень точный и аккуратный, к тому же осторожный. Когда приехала ты, я понял, что дома все твои разговоры прослушиваются. Зачемто ему хотелось, чтобы ты видела, как умирают твои враги. Вы с Юсуповой недолго разговаривали, потом вышли на крыльцо, и она выстрелила из ружья. Он тоже выстрелил и махнул через забор на соседний участок. А я понял, что торопиться некуда, тело найдут не сразу, понял также, что еще двести пятьдесят тысяч уже у меня в кармане. Но теперь я мучаюсь той же мыслью, что и мой покойный тезка: говорить тебе или нет.
– О чем? – шепотом спросила Анна.
– Кто стрелял. Я ведь могу тебя заставить делать все, что мне угодно, – грустно усмехнулся Малиновский. – Ты и замуж за меня пойдешь, и завещание на все свое имущество напишешь. Тут дело семейное.
– Да я больше видеть тебя не хочу!
– Да? А как же твой сыночек?
– Сашка?
– Ну да. Ведь это он их всех убил.
– Сашка убил родного отца?!
– Ну, в Панковато он два раза стрелял, сначала рука дрогнула. А остальных уложил с первого выстрела, а как убил Юсупову, я и сам видел. Он же мастер спорта по стрельбе.
– Кандидат в мастера, – машинально поправила его Анна.
– Это что, существенно меняет дело? Анна, ты давно уже все поняла. Открой глаза, скажи наконец себе правду, которую только ты одна в семье не знаешь. Даже твой полоумный художник…
– Замолчи!
– Ято замолчу. Но это ничего не изменит. Давайка, милая, с тобой договоримся похорошему. Покойный Ленский был прав: я давно понял, что ты единственная женщина, которая мне нужна. И я тебя наконец получил. Попроси меня как следует: вдруг я придумаю, что можно сделать? Только хорошенько попроси.
– Сашка – убийца! Да это просто бред! Это ты все устроил, Денис, а теперь пугаешь меня.
– Кстати, ты Калининскойто позвони. Предупреди, кого ей надо бояться.
– Ты что! Ее телефон наверняка прослушивается! Там же наверняка засада, на ее квартире!
– Откуда?
– Они думают, что я приду Ольгу убивать. Дожидаются, чтобы поймать меня с поличным, то есть с пистолетом в руках.
– Тогда поспеши, Анна. Надо мальчика спасать. Я с тобой, пожалуй, поеду.
– Девкой своей лучше займись! – зло сказала Анна. – Я тебя ненавижу! Ведь это ты мне все рассказал! Не ктонибудь, а ты! Злой гений всей моей жизни! Мне лучше в петлю, чем за тебя замуж! Ненавижу!
И она выскочила из его спальни, громко хлопнув дверью. Заметила только, что Малиновский ошарашен. Даже не нашел в себе сил, чтобы ее удержать. Анна сбежала по лестнице, в гостиной на первой этаже наткнулась на брюнетку, попивающую перед включенным телевизором шампанское. Нет, только не это. Во что превратится ее дом, если там поселится Денис?
Только не это… Когда Анна села в свою машину, она все еще никак не могла понять: зачем он это сделал? Зачем? Ах, Сашка, Сашка!
Что там Денис говорил про Шацкого? Конечно! Стас не мог не знать! Нет, он не следил за ней, как Дэн, но с ним единственным Сашка был откровенен. Стас ему ближе, чем родная мать! Как же это вышло? Он же все время намекал, что ей надо обратить внимание на сына! Все ходил кругами и не мог сказать в лоб. Не решался. Ведь был еще один список, тот тетрадный листок в клеточку, вырванный из Сашкиной тетради. Она оставила его на столе перед тем, как наглотаться таблеток.
«В моей смерти прошу винить…» Этот листок исчез после того, как Анну забрали в больницу. Сашка тоже испытал тяжелейший нервный шок. Отец никогда не был ему особенно близок, а мать, напротив, стала для мальчика всем. Она его растила, она лежала с ним в больницах, кормила, нянчила, читала сказки. До тех пор, пока не стала работать с утра до ночи. А потом изза тех людей, на которых работала, попыталась покончить с собой. Был еще папа, но с нимто как раз все просто. Он просто их бросил… Папа плохой.
А ты? Вспомни: тебе ведь было не до сына. Ты упивалась своими страданиями и даже не обратила внимания на то, какой странный стал Сашка после твоего возвращения из больницы. Эгоистка, бессердечная эгоистка, вечно занятая собой и своими мужиками. Панков, Ленский, Малиновский, Дэн… Давала матери деньги, продавала себя, чтобы сын получал дорогие игрушки и витамины, и считала, что все ради него. Естественно, что перемены, произошедшие в ней, сын связал с плохими людьми, изза которых она пыталась покончить с собой. Он все понял лучше, чем кто бы то ни было. Лучше, чем Ленский, чем все ее любовники, с которыми она столько носилась. Ну, конечно, ведь это же ее сын!