Короли анархии
Шрифт:
Татум целовала меня с нарастающим жаром, и я закинул ее ноги себе за талию, притягивая ее так близко к себе, что каждый дюйм наших грудей соприкасался, когда я вонзал свой член в нее.
Она была такой влажной от собственного возбуждения и свидетельства присутствия Киана, что я полностью вошел в нее одним толчком и застонал, когда она крепко зажала мой член в своей тугой киске на мгновение, прежде чем мы начали двигаться.
Мои руки сжали ее бедра, когда мы слились в этом яростном столкновении плоти, языков, страсти и жара, и темп, который мы нашли, будучи единым целым, был волнующим и неудержимым.
Киан стянул с нее рубашку, за ней быстро последовал лифчик,
Одна его рука теребила ее сосок, а другая скользнула вниз, чтобы поиграть с ее клитором.
Татум стонала и тяжело дышала, мое имя и имя Киана срывались с ее губ снова и снова, пока я входил в нее глубоко и жестко. Я мог чувствовать тыльную сторону руки Киана на своем прессе, пока я входил в нее, но то, как ее киска сжималась и подергивалась от того, как его пальцы сжимали ее клитор, только делало ее горячее.
Она закричала, когда кончила снова, звук прекрасным эхом отозвался в каменной комнате, и даже в тусклом свете это было одно из самых восхитительных зрелищ, которые я когда-либо видел. Я вонзился в ее пульсирующее тело еще дважды так сильно, как только мог, и застонал, когда тоже кончил.
Мы втроем повалились друг на друга, тяжело дыша, обливаясь потом, чертовски довольные и самодовольные.
— Ну, по крайней мере, прогулка сюда не была напрасной тратой сил, — раздался голос Сэйнта из темноты туннеля позади нас, и с моих губ сорвался смех, когда Татум удивленно ахнула.
— Ты должен был поймать ее, если хотел участвовать в этом, придурок, — прорычал Киан, но его голос звучал наполовину весело.
— Я не хочу в этом участвовать, — совершенно неубедительно прорычал Сэйнт, и когда он подошел ближе, голод в его глазах доказал, что это была явная ложь. — Как я уже сказал, я просто хотел знать, кого из вас нужно наказать за нарушение правил. Теперь я знаю. Пойдем, Татум, тебе нужно принять душ.
Он протянул ей руку, и я фыркнул от смеха, когда она закатила глаза, но послушно выскользнула из-под наших тел. Ее одежда была изодрана в клочья, поэтому Киан подобрал с пола свою футболку и предложил ей надеть.
Она была настолько больше ее, что доходила ей до бедер, и она поблагодарила его за это, хотя Сэйнт выглядел так, словно у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд. Странно, но он, казалось, был больше взбешен тем, что она надела одежду Киана, чем тем, что наблюдал за нами двумя с ней.
— Я все еще думаю, что выиграю в следующий раз, — насмешливо сказала Татум, позволяя Сэйнту тащить ее по проходу, и я быстро схватил обрывки ее одежды, пока Киан доставал свой телефон.
— В следующий раз? — Крикнул я ей вслед, даже не заботясь о том, насколько очевидно, что я чертовски сильно этого хочу.
— Да, — ответила она, оглядываясь через плечо и закусывая губу, как раз перед тем, как Сэйнт потянул ее за угол.
Я обменялся взглядом с Кианом, и его ухмылка дала мне понять, что он тоже думает о следующем разе. И мне было интересно, как скоро это может произойти.
Поиск способа залезть в ноутбук Сэйнта, чтобы найти планы мести
Этим утром я чувствовала усталость и боль, мои раны только что открылись и жгли, как будто их облили спиртом. По крайней мере, мне было на чем сосредоточиться. Пока Сэйнт вчера вечером готовился к школьной работе, мне удалось получить запись на свой телефон, где он вводил свой пароль. Все, что нам с Монро было нужно, это расшифровать его и провести немного времени наедине с его ноутбуком. Для любой другой цели это было бы просто, но Сэйнт был дотошным мудаком. Так что нам пришлось ждать удобного случая и ухватиться за него, как только он появится.
Я сидела на диване, положив голову на колени Киану, а ноги на ноги Блейка и примостив kindle на колени. Было трудно сосредоточиться на книге, которую я читала, когда Блейк провел подушечкой большого пальца по моей голой пятке, а Киан рассеянно провел пальцами по моим волосам. Они смотрели фильм о каком-то любителе гоночных автомобилей, который меня на самом деле не интересовал.
Сэйнт сидел напротив меня в своем кресле с широкой спинкой, положив ногу на колено и уставившись в телефон. Очевидно, он тоже не мог погрузится в кино, но он всегда проводил этот час с нами после ужина, несмотря ни на что, а потом либо делал какую-нибудь работу, либо отправлялся в Эш-Чемберс поиграть на пианино. Я никогда раньше не слышала, как он играет, но, по словам Блейка, он был «дерьмово эпичен», и я почти не удивилась.
Сэйнт продолжал поглядывать на нас, его взгляд перемещался от меня туда, где парни прикасались ко мне, затем обратно к своему телефону. Каждый раз, когда он это делал, его лоб все сильнее морщился, и мне было интересно, о чем он думает. Хотел ли он присоединиться к нам здесь?
Он наказал их за нарушение моих правил, заставив есть все без столовых приборов в течение целых двух дней, но я была почти уверена, что это имело неприятные последствия для него, когда ему пришлось наблюдать, как они запихивают макароны в рот голыми руками. Честно говоря, мне хотелось, чтобы в этот момент он просто пренебрег правилами. Казалось, целую жизнь назад я хотела воплотить их в жизнь, и, видя, как он наблюдал за тем, как я участвую в нарушениях правил, я знала, что он прекрасно понимает, насколько мне нравилось их нарушать. Но каждый раз, когда я пыталась заговорить о том, чтобы изменить их, он отказывался даже рассматривать эту идею, и если он был доволен мучить себя из-за них, то это его дело. Они, конечно, не собирались мешать мне исследовать новые преимущества в моих отношениях с двумя мужчинами, которые в данный момент ласкали меня.
Наконец-то гипс с Сэйнта сняли, и его ребра зажили достаточно, чтобы он мог вернуться в нормальное состояние, врачи, ко всеобщему облегчению, разрешили ему все с помощью видеоконсультации. Он вернулся к тренировкам каждое утро и поздно вечером, изматывая себя почти до потери сознания. Я задумалась о демонах, которые, должно быть, преследовали его, раз сделали таким, какой он есть. Никому не нужно было вот так дважды в день подвергать свое тело измождению, если только они не пытались что-то удержать. Иногда мне было жаль его. Иногда я ненавидела его. Иногда он нравился мне гораздо больше, чем я была готова признать.