Короли блефа

Сухов Евгений Евгеньевич

– Я понял, – сказал Неофитов. А потом подумал, какой же все-таки головастый мужик этот Сева Долгоруков.

– Теперь действовать мы будем иначе, – между тем продолжал Всеволод Аркадьевич. – И цель будем выбирать по-другому…

– Это как?

– Из числа плохих людей… Нечестных, вороватых, – пояснил Сева. Было похоже, что эта мысль была им не раз продумана. – Словом, составившим себе состояние неправедным путем.

– А ведь верно! – уже полностью понял задумку друга Неофитов. – Тогда, ежели мы еще раз попадемся, присяжные будут на нашей стороне и

не будут столь строги, а возможно, даже не поддержат обвинения прокурора! И мы сможем отделаться только штрафами!

– Да, – согласился Долгоруков. – Но это только одна часть моей идеи. Другая заключается в том, что вор не пойдет в полицию жаловаться на мошенника, отобравшего у него наворованное. Зачем вору самому подставляться? Да и как это все будет выглядеть? Что, вор пойдет в полицию и скажет, что вот он несколько лет грабил государственную казну или брал взятки, а двое мошенников, некто Долгоруков с Неофитовым, в одночасье отобрали у него наворованное? Конечно, он не пойдет никуда жаловаться, а стало быть, не будет никакого следствия и суда. Уразумел?

Африканыч улыбнулся:

– Понял, Сева. И что, у тебя на примете есть подходящий ворюга?

– Имеется, – ответил Всеволод Аркадьевич.

* * *

Новый фигурант, или цель, появилась у Севы неожиданно. Еще неожиданнее с ним случилось то, что время от времени случается с мужчинами, – он влюбился. Знаете, бывает, что вы увидели женщину, перемолвились с ней несколькими фразами и вдруг поняли, что не можете без нее жить. И вам надо видеть ее ежедневно, ежечасно, говорить с ней, смотреть в ее глаза, а все остальное в сравнении с ней просто теряет всякий смысл. Ибо вся жизнь – в ней. Или она и есть вся жизнь…

Эта прехорошенькая женщина вышла из экипажа, когда Всеволод Аркадьевич подходил к зданию, построенному в стиле «псевдобарокко» на Вознесенской улице. На нем, между первым и вторым этажами, красовалась вывеска

Магазин МОДНЫХ И ГАЛАНТЕРЕЙНЫХ ТОВАРОВ И. И. Бенклер

Ниже, в стеклянной витрине, где стояли образчики товаров, были по грудь нарисованы усатый сытый мужчина в цилиндре с лихо закрученными усами и миловидная, тоже шикарная дама в шляпке с перьями и накинутым на плечи боа. А между ними стоял на деревянной ножке исполненный вручную плакатик со словами:

НОВЫЕ ПОСТУПЛЕНИЯ

Цены ниже прейскурантных

Итак, прехорошенькая женщина (не обратить на нее внимания было невозможно) в короткой песцовой шубке и легкомысленной для зимы шляпке с одиноким страусиным пером, торчащим, как парадный султан на кивере гвардейца-гренадера, вышла из экипажа и стала подниматься по ступеням крыльца в магазин И. И. Бенклера. Шедший буквально в трех шагах от нее Всеволод Аркадьевич, любующийся ее фигурой, видел, как дама, неловко оступившись, вскрикнула и рухнула на крыльцо, наверняка больно ударившись о его гранитные плиты. Он

было ринулся вперед, желая удержать женщину, но не успел. Когда он склонился над ней, предложив помощь, на него глянули большие бездонные черные глаза, которые из-за наполняющих их слез казались просто огромными.

– Благодарю вас, вы очень добры, – сказала женщина и приняла поданную руку. Однако, поднявшись при помощи Долгорукова, она снова вскрикнула и едва не упала. Только теперь Всеволоду Аркадьевичу удалось успеть ее поддержать.

– Колено, – тихо вымолвила дама и страдальчески сморщила носик. Это обстоятельство вызвало в Севе не частое для него чувство жалости с примесью умиления. Беспомощность женщины, стоящей на одной ноге и держащей другую ногу на весу, требовала от него решительных действий.

– Это ведь ваш экипаж, мадам? – спросил он, кивнув на крытую рессорную коляску и придерживая женщину за талию.

– Мадемуазель, – сдержанно поправила его женщина, вымученно улыбнувшись. – Да, мой.

– Может, вы отложите ваши покупки до следующего раза? – резонно предложил Всеволод Аркадьевич. – А сейчас сядете в свой экипаж и поедете домой?

– Пожалуй, – согласилась женщина и доверчиво посмотрела в глаза Севы: – Вы поможете мне?

– Конечно, – быстро ответил Долгоруков и крепче прижал ее к себе. – Пойдемте.

Она попробовала ступить на больную ногу и снова вскрикнула.

– Не получается, – призналась она.

– Тогда мы поступим так, – промолвил Сева и, недолго думая, подхватил женщину на руки. Она лишь выдохнула от неожиданности и невольно обхватила Долгорукова за шею. Черт возьми, ему это было весьма приятно. Ведь с тех пор, как он, в буквальном смысле слова, носил женщину на руках, прошло без малого лет десять…

Всеволод Аркадьевич донес ее до экипажа, и они вместе с кучером усадили раненую на сиденье.

– Вы где живете? – спросил Сева и только теперь хорошо рассмотрел лицо мадемуазель. Оно было прекрасно: чистый гладкий лоб, довольно высокий для женщины, что косвенно, но все же говорило о наличии большого ума; точеный носик, идеальный овал лица и глаза… Глаза были необыкновенные, черные, с зеленоватыми крапинками и скрывали некую тайну. Впрочем, в каждой женщине есть тайна и недоговоренность. И если тайну со временем можно узнать или познать, то недоговоренность – никогда. Мужчина узнает о том, что именно недоговаривала женщина лишь после расставания, да и то не полностью. И лишь тогда, когда женщина сама разрешит или снизойдет до этого…

– На Грузинской улице, дом Петонди, рядом с богадельней, – последовал ответ.

– А… вы одна живете? – задал Долгоруков сильно интересующий его вот уже несколько минут вопрос.

– Простите? – кажется, не поняла вопроса женщина.

– Я спрашиваю, вы одна живете? – повторил Всеволод Аркадьевич. – Не сочтите мой вопрос за беспардонность, просто это мне необходимо знать, так как вы ранены и нуждаетесь в помощи. И если вам дома некому помочь, то я, с вашего позволения, смог бы…

– Одна, – тихо ответила мадемуазель.