Короли и фавориты
Шрифт:
«Помни о гибели Содома и воздерживайся от запретных поступков, в противном случае постигнет тебя кара Божия!» – стращал его святой отец, но то было подобно гласу вопиющего в пустыне. Король приказал ему больше не затрагивать эту тему. Особенно возмущала архиепископа распространенная при дворе мода у мужчин завивать длинные волосы железными щипцами, украшать их лентами и носить чрезвычайно роскошную одежду.
Кара Божия оказалась тяжелой и не замедлила себя ждать. Вильгельм II погиб на охоте при загадочных обстоятельствах: его будто бы ошибочно поразила стрела одного из придворных, искусного стрелка. Королю наследовал его брат Генрих I Боклерк. У него был единственный наследник, принц Вильгельм Аделин. Молодой человек погиб при намерении пересечь Ла-Манш на самом быстром корабле королевского флота под названием «Белый», потерпевшем жестокое крушение. Управляемое пьяной командой судно напоролось на скалу, погибли все 300 человек, которых оно несло на себе. Людская молва обвинила в катастрофе слишком
После смерти Вильгельма II архиепископ Ансельм Кентерберийский попытался нанести решающий удар по «постыдному греху содомии», но подготовленный им указ так и остался на бумаге. Священнослужитель признал: «Сей грех стал настолько открытым, что редко кто стыдится его, но многие ему предаются, не осознавая его тяжесть». Примерно тогда же сообщалось, что «восемь настоятелей, а также значительное число священников и братьев более низкого ранга были признаны виновными». Не был изжит порок и в среде правящих монархов. В этом, в частности, обвиняли знаменитого короля Англии Ричарда Львиное Сердце (1157–1199), любимого сына королевы Алиеноры Аквитанской, жены Генриха II. Временем его царствования официально считается период с 1188 по 1199 год, но правление Ричарда было чисто номинальным. Плохой правитель и дипломат, он чувствовал себя как рыба в воде только на поле битвы. Английское королевство интересовало его только как источник средств для оплаты его военных кампаний, весьма дорогостоящих, ибо он ввязался в крестовый поход.
Споры о гомосексуализме Ричарда ведутся историками по сей день. С одной стороны, хотя он и был женат на Беренгарии Наваррской, брак оказался бездетным. С другой стороны, неизвестно ни одной любовницы Ричарда, но у него от оставшейся неизвестной женщины был бастард Робер Коньякский, которого он признавал. Далее сообщают о многочисленных изнасилованиях, совершавшихся его воинами, в особенности в Палестине, в которых король не гнушался принимать участие. Знаменательным является покаяние Ричарда в постыдной греховности его жизни, которое было совершено им публично в Мессине на пути в крестовый поход то ли в конце 1190, то ли в начале 1191 года. Он призвал всех следовавших в его воинстве архиепископов и епископов, нагой простерся ниц к их стопам и признался Господу в непристойности жизни, которую вел. Это самоуничижение, однако же, не помогло очищению его образа жизни, ибо в 1195 и 1198 годах церковь выразила королю порицание за то, что он «стреножен путами похоти». Ричард будто бы открыто нередко походя сам упрекал себя за то, что называл «тем самым грехом».
Еще будучи наследником отца, носившим титул герцога Аквитанского, он сдружился с королем Франции Филиппом-Августом, что вызвало удивление отца Ричарда, короля Генриха II. Тот был «совершенно потрясен этой страстной любовью между двумя молодыми людьми и узрил в сем нечто необычное». Отца поразило, что они разделили ложе на целую ночь. В то же время некоторые историки считают этот факт всего лишь ярким символом публичного подтверждения заключенного между ними союза, направленного, между прочим, на мятеж против Генриха II. Ричард равным образом проявлял интерес к молодому рыцарю Райфу де Клермону, которого спас от мусульманского плена. Это был женоподобный юноша, красивый, но с запинающейся шепелявящей речью. Ричарду также приписывали связь с менестрелем Блонделем, долго безуспешно искавшим место заключения короля, когда тот был пленен в Европе на территории современной Австрии на обратном пути из Палестины.
Эдуард II и его царствие
Тем временем английское государство постепенно развивалось и укреплялось. Быстро росла его столица Лондон, что влекло за собой все последствия перенаселения, бедности обывателей, антисанитарии и крайне безнравственного поведения горожан. По выражению автора хроники, пассивные содомиты множились «подобно зернам ячменя, морским раковинам и песку на морском берегу». С развитием прогресса появились учебные заведения для мальчиков. В их неотапливаемых дортуарах ученики спали вместе, дабы согреться, что не обходилось без далеко идущих последствий. Самые пагубные последствия ожидали и путников во время пребывания на постоялых дворах, где постояльцы были вынуждены делить ложе с кем придется. Падение нравов вызывало праведный гнев отцов церкви, требовавших жесткого наказания содомитов. Впрочем, когда дело доходило до сильных мира сего, этот гнев становился гневом бессилия. Свидетельством тому является история фаворитов короля Эдуарда II.
Пьера Гавистона (1284–1312) можно смело считать первым в Англии официальным фаворитом короля. Происхождения он был невысокого – один из нескольких сыновей незначительного рыцаря из Гаскони Арно де Габастона. Однако этому человеку каким-то образом удалось жениться на Кларамонде де Марсан, дочери богатого землевладельца в Гаскони, владения которого она должна была унаследовать совместно со своим братом. Поскольку часть земель тестя Арно находилась во владениях английского короля, Арно автоматически стал его вассалом. Он принял участие во многих военных кампаниях Эдуарда I, завоевал хорошую репутацию и решил, что его сыновья также должны служить при английском дворе. К тому же жена его умерла еще в 1287 году, но получить доступ к ее доле в богатствах тестя не позволили родственники Кларамонды. Сутяжничество в судах затянулось до самой смерти Арно, а потому он стал полностью финансово зависим от английского короля.
Позднее, в 1300 году, Арно представил королю двух своих старших сыновей, из которых именно Пьер произвел чрезвычайно благоприятное впечатление своей внешностью, атлетизмом, умением достойно держаться и безупречным для столь молодого человека мастерством во владении всеми видами оружия. Эдуард I приставил его к наследнику, первому в истории английской монархии принцу Уэльскому [7] , надеясь, что тот переймет все эти качества мужественного воина. Дело в том, что Эдуард был четырнадцатым ребенком своего отца, ему предшествовали три старших сына, которые все скончались, не дожив до 12 лет. По этой причине он не получил воспитания наследника престола и хотя был прекрасным наездником, его искусство владения различным оружием оставляло желать лучшего. Пьера определили ко двору принца Эдуарда, и вскоре молодые люди примерно одного возраста стали неразлучны. Как писал автор одной из хроник, «когда сын короля лицезрел его, он ощущал такую любовь к нему, что заключил с ним братский союз и твердо решил связаться со своим другом в глазах всех смертных узами нерасторжимой любви». В мае 1306 года Пьер был произведен в рыцари, через 4 дня после того, как таковым стал сам Эдуард.
7
Исторически титул принца Уэльского принадлежал правителям Уэльса, дабы выделить их среди прочей знати этого суверенного образования. Эдуард при рождении получил титул принца Кернарфонского по названию замка, в котором родился. В конце ХII века король Эдуард I завоевал Уэльс и присвоил титул принца Уэльского наследнику престола, каковой титул с тех пор традиционного закрепился за этим представителем правящей сначала английской, а затем британской династии.
Однако принц настолько привязался к Пьеру Гавистону, по выражению современников – «сверх всякой меры и разума», что эта слишком крепкая дружба начала возбуждать недовольство отца. Каплей, переполнившей чашу, стала просьба молодого наследника в феврале 1307 года разрешить ему подарить Гавистону принадлежавшее Эдуарду-младшему графство Понтье. Это вызвало ужасный гнев отца.
– Ты хочешь отдавать земли? Ты, который никогда не завоевал ни одной пяди?
По свидетельству автора хроник, король настолько вышел из себя, что вырвал несколько клоков из волос сына и вышвырнул юношу из помещения. В качестве наказания Эдуарду он приказал фавориту после 30 апреля 1307 года отправиться в изгнание во Францию. Одной из причин также было то, что во время шотландской кампании Гавистон в числе 22 рыцарей, невзирая на строжайший запрет, сбежал во Францию для участия в турнире. Сперва наказавший всех участников этой авантюры конфискацией земель, Эдуард II впоследствии сменил гнев на милость и простил всех, за исключением Гавистона. Однако он обеспечил изгнанника годовой пенсией в сто марок серебром, «дабы тот оставался в заморских странах, ожидая доброй воли короля и призыва вернуться ко двору». Короля чрезвычайно возмутило то, что при отъезде Гавистона принц Уэльский осыпал друга щедрыми подарками (два комплекта роскошной одежды, 5 скакунов и т. п.) и отправился провожать его в Дувр.
Опасаясь усиления этой привязанности, король начал форсировать переговоры по поводу заключения брака сына с принцессой Изабеллой Французской, считая, что женитьба остепенит его. Но невеста была на 10 лет моложе принца, так что были предприняты и другие меры приобщения юноши к нормальной сексуальной жизни, в результате чего где-то перед 1307 годом на свет появился его побочный сын Адам. Однако в июле 1307 года король, находившийся в Шотландии, захворал и вскоре умер, призывая на смертном одре лордов из ближайшего окружения не допустить возвращения Гавистона из ссылки.
Чуть ли не первым действием Эдуарда II после его восхождения на трон было возвращение милого друга из ссылки. Он не только незамедлительно призвал его к себе, но и осыпал неслыханными милостями, пожаловав титул графа Корнуэльского вместе с соответствующей огромной вотчиной. Знать пришла в чрезвычайное возмущение, ибо этого титула испокон веков удостаивались только члены монаршей семьи, а новоиспеченный король не погнушался ущемить интересы собственного младшего брата. К тому же Гавистон был слишком низкого происхождения и слишком надменно вел себя, поскольку Эдуард устроил его брак со своей племянницей Маргарет де Клэр, сестрой графа Глостера. Приобретенные родственные связи, титул и богатство делали этого выскочку самой значимой особой королевства. Эдуард II натуральным образом не отходил от своего любимчика и совершенно запустил государственные дела, буквально глядя в рот Гавистону. По этому поводу один из авторов исторической хроники высказался следующим образом: «Ионафан лелеял Давида, Ахилл любил Патрокла, но нам не сообщается, что они выходили за пределы общепринятого. Однако наш король был неспособен на умеренную привязанность и в отношении Пьера, как говорят, забывался».