Короли и капуста (сборник)
Шрифт:
– Опять то же самое! – пожаловался он. – Глупые люди задают тысячи глупых вопросов об этой стране. Они хотят узнать все о том, как выращивают здесь фрукты, и еще как бы так разбогатеть, чтобы при этом не работать. Половина из них даже не прикладывает марки для ответа. Они думают, что у консула нет никаких других дел, кроме как писать им письма. Старина, я вас прошу, разрежьте все эти конверты и посмотрите, чего они хотят. Я так устал, что не могу даже пошевелиться.
Кио так акклиматизировался в этой тропической стране, что уже ничто не могло испортить ему настроение, поэтому он молча притащил себе стул, уселся за стол и с ироничной улыбкой начал вскрывать конверты. Четыре письма были от частных лиц из различных уголков Соединенных Штатов, которые, очевидно,
– Ответьте им, пожалуйста, Билли, – вяло произнесло должностное лицо, – каждому буквально по одной строчке – напишите, чтоб смотрели последний отчет консульства. И добавьте, что этот литературный шедевр они могут получить в госдепартаменте. И распишись за меня. И еще, Билли, следите, пожалуйста, чтобы ваше перо не слишком скрипело, это может потревожить мой сон.
– Только не храпите, – дружелюбно ответил Кио, – и я сделаю за вас всю вашу работу. Вам нужно, пожалуй, не меньше сотни помощников. Сомневаюсь, что вы сможете самостоятельно составить хотя бы один отчет. Эй! Проснитесь-ка на минутку! Тут есть одно письмецо из вашего родного Дейлзбурга.
– Правда? – пробормотал Джонни, проявляя приличествующий случаю умеренный интерес. – И что же там пишут?
– Пишет директор почтамта, – объяснил Кио. – Говорит, что один его знакомый желает узнать у вас кое-какие факты и получить совет. Говорит, что у этого человека возникла идея приехать сюда и открыть здесь обувной магазин. Спрашивает ваше мнение насчет того, принесет ли прибыль такое предприятие. Говорит, этот человек слышал, что здесь на побережье настоящий экономический бум, и он тоже хочет попасть в струю.
Несмотря на жару и плохое настроение Джонни, его гамак буквально затрясся от смеха. Кио тоже смеялся. И даже ручная обезьянка консула, сидевшая на верхней полке книжного шкафа, присоединилась к общему веселью и стала забавно лопотать и повизгивать. В общем, к письму из Дейлзбурга отнеслись без должной серьезности.
– О великие мозоли! – воскликнул консул. – Обувной магазин! О чем же, интересно, они будут спрашивать в следующий раз? О фабрике по пошиву пальто, не иначе. У нас в городе 3000 жителей – как вы думаете, Билли, многие ли из них хоть раз надевали ботинки?
Кио стал размышлять вслух.
– Ну, давайте прикинем – вы, я и…
– Только не я, – быстро, хотя и не совсем по существу вопроса ответил Джонни, задирая ногу, облаченную в потертый замшевый мокасин. – Я не был жертвой ботинок уже много месяцев.
– Но у вас они, тем не менее, есть, – возразил Кио. – Так, кто еще… еще Гудвин, и Бланшар, и Гедди, и старик Лутц, и доктор Грегг, и еще этот итальянец – агент банановой компании, и еще старый Дельдаго, хотя нет – тот носит сандалии. Да, еще ведь мадам Ортис, которая «гостиница держать», – вчера вечером на baile [153] она была в красных лайковых туфлях. И еще мисс Паса, ее дочь, ну та, что училась в Штатах, – она, конечно, приобрела там определенное представление о том, какую важную роль обувь играет в жизни цивилизованного человека. И еще сестра comandante – по праздникам она украшает себя изысканными туфельками. И миссис Гедди – у нее такие маленькие ножки – просто чудо, и она носит испанские туфли на высоком каблуке. Ну, дам, кажется, всех сосчитали. Давайте подумаем – может еще солдаты нашего доблестного гарнизона? Хотя нет. У них дело обстоит так, что ботинки им выдают только на время походов, а в казармах они отлично обходятся без всякой обуви.
153
Baile (исп.) – здесь: танцы.
– Пожалуй, где-то так, – согласился консул. – Не более двадцати человек из трех тысяч населения когда-либо чувствовали прикосновение обувной кожи к своим ходулям. О, да! Коралио – это как раз самый подходящий город для предприимчивого торговца обувью… конечно, если этот торговец не желает расстаться со своим товаром. Может, дядюшка Паттерсон пытается таким образом развеселить меня?! Его всегда просто распирало от разных веселых шуточек. То есть это он так думал, что они веселые. Билли, напишите ему, пожалуйста, ответ. Этот ответ я вам сейчас продиктую. Почему бы и нам немного не пошутить!
Кио обмакнул ручку в чернила и стал писать под диктовку Джонни. Процесс написания ответа неоднократно прерывался, а паузы заполнялись сигарным дымом и перемещениями бутылки и стаканов. И в конце концов вот что у них получилось:
Мистеру Авдию Паттерсону,
Дейлзбург, штат Алабама.
Милостивый государь,
В ответ на Ваше любезное письмо от 2-го июля сего года имею честь сообщить Вам, что, по моему скромному мнению, во всем обитаемом людьми мире нет другого такого места, где так очевидна была бы потребность открытия первоклассного обувного магазина, как в городе Коралио. Здесь 3000 жителей, и нет ни одного обувного магазина! Ситуация говорит сама за себя. Это побережье привлекает все больше предприимчивых бизнесменов, но торговля обувью остается пока, к сожалению, без всякого внимания с их стороны. Они либо не знают об этой возможности, либо пренебрегают ею. Мне совершенно точно известно, что в настоящее время значительное число горожан вообще не имеет ни туфель, ни ботинок.
Помимо вышеупомянутого, существует также насущная потребность в открытии пивоваренного завода, колледжа высшей математики, угольного склада, а также кукольного театра, где господа актеры играли бы в назидание публике высокоинтеллектуальные и благочестивые постановки о «Панче и Джуди» [154] . За сим, милостивый государь, имею честь откланяться.
Ваш покори, слуга,
Джон де Граффенрид Этвуд,
консул Соединенных Штатов в Коралио.
P. S. – Здравствуйте, дядюшка Авдий! Как там поживает наш старый добрый городок? Ну что бы правительство делало без нас с вами?! Ждите скоро от меня в подарок зеленого попугая и связку бананов.
154
«Панч и Джуди» – в Англии и США традиционное уличное кукольное представление наподобие русского Петрушки. Главными действующими лица представления являются горбун Панч с крючковатым носом – неисправимый оптимист и Джуди, его жена, неряшливая и нескладная. Нам не удалось обнаружить никаких исторических источников, в которых упоминалось бы о том, что спектакли с участием Панча и Джуди на самом деле были особенно высокоинтеллектуальными или благочестивыми.
– Я добавил этот постскриптум, – объяснил консул, – чтобы дядя Авдий не обиделся на слишком официальный тон письма! А теперь, Билли, запечатайте, пожалуйста, это послание и прикажите Панчо отнести его в нашу почтовую контору. Если «Ариадна» закончит сегодня погрузку фруктов, то уже завтра судно заберет почту и отправится в Штаты.
Вечерняя программа в Коралио никогда не менялась. Развлечения горожан были однообразными и навевали сон. Они слонялись по улицам босоного и бесцельно, тихо говорили о своем, курили сигареты и сигары. Если бы кто-нибудь смог взглянуть вечером на скудно освещенные улицы Коралио с высоты птичьего полета, он увидел бы какой-то странный лабиринт, по которому беспорядочно перемещаются какие-то темные призраки и процессии безумных светлячков. Из некоторых домов доносилось грустное бренчание гитар, что еще больше усиливало уныние тоскливого коралийского вечера. Гигантские древесные лягушки трещали в листве деревьев так громко, как «кости» у крайнего в менестрель-шоу [155] . К девяти часам улицы были уже практически пусты.
155
Театр менестрелей, менестрель-шоу (англ. Minstrel show) – род развлекательного представления, процветавший в США в 1840–1910 годах. В этом шоу загримированные под негров белые актеры разыгрывали комические сцены из жизни негров, а также исполняли стилизованную музыку и танцы африканских невольников. Все шоу менестрелей проходили по традиционному сценарию. Занавес открывал труппу, выстроившуюся перед полукругом из стульев, и ведущего – в центре. Он начинал представление словами: «Джентльмены, садитесь!» После этого оркестр брал звучный аккорд, ставший музыкальной эмблемой шоу. «Крайние» (в ряду сидящих исполнителей) Кость и Тамбу развлекали публику шутками и боем тамбуринов и деревянных полированных «костей», звучавших наподобие кастаньет.
В консульстве тоже нечасто меняли афиши. Кио приходил туда каждый вечер, поскольку единственным прохладным местом в Коралио была обращенная к морю веранда этого официального учреждения.
Бренди продолжал свое неизменное движение из бутылки в бокалы и дальше в соответствии со своим извечным предназначением, и еще до наступления полуночи в сердце добровольно отправившегося в изгнание консула начинали шевелиться сентиментальные чувства. И тогда он начинал рассказывать Кио историю своей неразделенной любви. Каждый вечер Кио терпеливо выслушивал этот рассказ, после чего неизменно выражал свое искреннее сочувствие.