Короли и капуста (сборник)

О.Генри Уильям

Однажды обворожительный джентльмен, ухаживая за ней с видом короля Кофетуа, купил четыре дюжины носовых платков. Когда он ушел, одна из девушек спросила:

– В чем дело, Нэн, почему ты его спровадила? Как по мне, товар что надо.

– Он-то? – спросила Нэнси с самой холодной, самой любезной, самой безразличной улыбкой из арсенала миссис ван Олстин Фишер. – Но не для меня. Я видела, как он приехал. Машина в двенадцать лошадиных сил, и шофер – ирландец. А ты видела, какие платки он купил, – шелковые! И у него кольцо с печаткой. Нет, мне или подлинное – или вообще ничего не надо.

У двух самых «утонченных»

дам магазина – заведующей отделом и кассирши – были «шикарные» кавалеры, которые иногда приглашали их в ресторан. Однажды они пригласили с собой Нэнси. Обед происходил в одном из тех модных кафе, где заказы на столики к Новому году принимаются за год вперед. «Шикарных» кавалеров было двое: один был лыс (его волосы развеял вихрь удовольствий – это нам достоверно известно), другой – молодой человек, который чрезвычайно убедительно доказывал свою значительность и пресыщенность жизнью: во-первых, он клялся, что вино никуда не годится, а во-вторых, носил брильянтовые запонки. Этот молодой человек нашел в Нэнси бездну неотразимых достоинств. Он вообще увлекался продавщицами; а тут безыскусственная простота ее класса соединялась с манерами его круга. Поэтому на следующий день он появился в магазине и со всей серьезностью сделал ей предложение руки и сердца над коробочкой платочков из беленого ирландского полотна. Нэнси отказала. В течение всей их беседы каштановая прическа помпадур по соседству напрягала зрение и слух. Когда отвергнутый влюбленный удалился, на голову Нэнси полились ядовитые потоки упреков и негодования.

– Идиотка! Маленькая глупышка! Это же миллионер – он же племянник самого старика ван Скиттлза! И он говорил всерьез. Ты совсем рехнулась, Нэнси?

– Ну почему же рехнулась? – удивилась Нэнси. – Я ведь не согласилась, правда же? Прежде всего, он не такой уж миллионер. Семья дает ему всего двадцать тысяч в год на расходы, лысый вчера над этим смеялся.

Каштановая прическа придвинулась и прищурила глаза.

– Скажи, чего ты добиваешься? – вопросила она хриплым голосом (от волнения она забыла сунуть в рот жевательную резинку). – Тебе что, мало, да? Может, ты в мормоны хочешь, чтобы повенчаться зараз с Рокфеллером, Гладстоном Дауи, королем испанским и прочей компанией! Двадцать тысяч в год тебе мало?!.

Нэнси слегка покраснела под упорным взглядом глупых черных глаз.

– Дело не только в деньгах, Кэрри, – объяснила она. – Вчера за ужином его приятель поймал его на лжи. Тот что-то сказал о девушке, с которой не пошел в театр, или что-то такое. Ну а я терпеть не могу лгунов. Говоря проще – он мне не нравится, и в этом все дело. Меня дешево не купишь. Это правда – я хочу подцепить богача. Но мне нужно, чтобы это был человек, а не просто громыхающая копилка.

– Тебе место в психиатрической больнице! – выпалил каштановый помпадур, отходя.

И Нэнси продолжила лелеять свои высокие надежды – если не сказать, идеалы – на восемь долларов в неделю. Она шла по следу великой неведомой «добычи», поддерживая свои силы черствым хлебом и все туже затягивая пояс. На ее лице играла легкая, томная, мрачная боевая улыбка прирожденной охотницы за мужчинами. Магазин был ее лесом; часто, когда дичь казалась крупной и красивой, она поднимала ружье, прицеливаясь, но каждый раз какой-то глубокий безошибочный Инстинкт – охотницы или, может быть, женщины – удерживал ее от выстрела, и она шла по новому следу.

Лу процветала в своей прачечной. Из своих восемнадцати пятьдесят в неделю шесть она отдавала за комнату и стол. Остальное в основном уходило на одежду. По сравнению с Нэнси, ее возможности для развития вкуса и манер были весьма ограничены. В душной прачечной не было места ничему, кроме работы, работы, работы и предвкушения вечерних удовольствий. Под ее утюгом перебывало много дорогих пышных платьев, и, может быть, все растущий интерес к нарядам передавался ей по этому металлическому проводнику.

Когда рабочий день подходил к концу, на улице ее уже дожидался Дэн, ее неотступная тень при любом освещении.

Иногда при взгляде на туалеты Лу, которые становились все более пестрыми и безвкусными, в его честных глазах появлялось беспокойство. Но это не было осуждением – ему просто не нравилось, что она привлекает внимание людей на улицах.

А Лу осталась преданной своей подруге. Неписаным законом стало, что Нэнси шла вместе с ними, куда бы они не отправлялись. Дэн весело и безропотно нес добавочные расходы. Этому трио искателей развлечений Лу, так сказать, придавала яркость, Нэнси – тон, а Дэн – вес. На этого молодого человека в приличном стандартном костюме, в стандартном галстуке, всегда с добродушной стандартной шуткой наготове можно было положиться. Он принадлежал к тем приятным людям, о которых легко забываешь, когда они рядом, но которых вспоминаешь часто, как только они уходят.

Для взыскательной Нэнси в этих стандартных развлечениях был иногда горьковатый привкус. Но она была молода, а молодость жадна и за неимением лучшего заменяет качество количеством.

– Дэн настаивает, чтобы мы поженились, – сказала как-то Лу. – Но зачем мне это? Так я свободна. Я могу сама тратить заработанные деньги, а он никогда не позволит мне работать. И послушай, Нэнси, ну что ты торчишь в своей лавчонке? Ни поесть, ни одеться толком. Хочешь, хоть сейчас выбью тебе место в прачечной. Ты бы сбавила форсу, у нас зато можно заработать.

– Тут дело не в форсе, Лу, – ответила Нэнси, – но я лучше буду жить победнее и останусь на своей работе. Кажется, я привыкла. Это именно то, что мне нужно. К тому же, я не собираюсь провести всю жизнь за прилавком. Каждый день я учусь чему-то новому. Я все время имею дело с богатыми и воспитанными людьми, – хоть я их только обслуживаю, – и можешь быть уверена, что я ничего не пропускаю и не теряю.

– Ну, заарканила своего миллионера? – насмешливо фыркнула Лу.

– Еще не выбрала, – ответила Нэнси, – я их пока просматриваю.

– О боже! Подумать только – она их просматривает! Смотри, Нэн, не упусти, если подвернется хоть один даже с неполным миллионом. Да ты смеешься – миллионеры и не смотрят в сторону простых девушек типа нас с тобой.

– Тем хуже для них, – рассудительно ответила Нэнси. – Некоторые из нас могли бы поучить их, как распоряжаться деньгами.

– Да если какой-нибудь со мной заговорит, – хохотала Лу, – я просто в обморок хлопнусь!

– Это потому, что ты с ними не встречаешься. Единственная разница между ними и простыми людьми – с этими щеголями нужно держать ухо востро. Лу, а тебе не кажется, что красная шелковая подкладка несколько ярковата для этого пальто?