Короли и Звездочеты
Шрифт:
Пока Октавио отвечал на невежливые, настойчивые вопросы Волкова о том, как родился в Стафодаре тридцать четыре года назад, как начинал наемником, разбойничал помаленьку на караванной тропе из Бёфери в Лугарицу… пожалуй, расскажем и о том, как меня облапошили «Честные братья» из Бёфери, во главе с господами Раддо и Мильгроу, самыми честными из всех, как, попробовав на вкус каторжную баланду в болотах славного города Тьюс, через пару месяцев решил исправиться и поступил на службу к королю Лораду, как, постепенно, выбился в люди… - пока Октавио Громдевур, не торопясь, рассказывал самые известные подробности своей жизни, он оценивал Волкова как возможного противника. Нет, братец, против меня у тебя кишка тонка.
Человечек,
– Видите, - спросил доктор - ночью он объяснил, что такое прозвание обозначает, что он превозмог ученость. Ну, «мэтр» по-нашему, - Константин Сергеевич, господин Громдевур полностью откровенен.
– Да, - охотно подтвердил Октавио.
– Я ж говорю. Жалобка «скрягам» в Министерство Золота пришла, типа, троллья потрава, всё поле чернопятые вытоптали. А может, и мои бывшие приятели из Вертано на границе шалят. А у короля нашего - ух, от болячек, как у эльфа какого от злости, глаза зеленеют. Поди, говорит, Октавио, проверь, может, опять в поход придется собираться. Я ребятам свистнул, мы и пошли. А потом, на месте, выяснилось, что троллей вроде как и нет, а наоборот, сфинксы шалят, целое стадо - сам-один и две его кошки. Я ребят шлю в атаку, а там гляжу - чернокнижник какой-то сфинксами командует, я его копьем намылился… кстати. конь мой где? Вы его на колбасу еще не пустили?
– требовательно нахмурился Октавио.
– Не беспокойтесь, о вашем животном заботятся, - ответил мэтр Лукин. А Волков наклонился к уху пожилого лекаря и этаким напряженным шепотком спросил, уверен ли Евгений Аристархович, что громила этот… того… не пациент по основному профилю лечебницы?
– Вы только послушайте, какие подробности он сообщает, - так же тихо ответил Лукин.
– Разве вы не видите, что это не бред - нет ни стекленеющего взгляда, ни парадоксальной самоуверенности, ни навязчивости. Он же контактен, и отвечает на ваши вопросы, как отвечали бы вы сами! Кстати, заметили названия городов - «Вертано, Бёфери»? Что-то подобное уже звучало, не так ли?
– Тот пьянчуга, Боб, - припомнил Волков.
– Что-то такое называл…
«Ага,» - отметил Октавио.
– «Про столицу герцогства Пелаверино вы уже слышали. А еще у вас просто так валяется бесхозный амулет-переводчик. А потом вы утверждаете, что живете в другом мире - то есть, другом для меня, но привычном для вас самих. И что, раз меня сюда занесло, здесь мне и оставаться… Нет уж, господа и мэтры, фигу вам. Меня дома ждут. Лорад, сам не свой от микстур, которыми его придворные лекари пичкают, уже, должно быть, на стенку лезет, и Ангелике забот, как отца успокаивать, вместо того, чтобы к нашей свадьбе гостей созывать…»
Громдевур сделал то, что у него получалось лучше всего - прикинулся простачком.
Волков и Лукин посоветовались, пошептались, несколько раз повторив, что другого выхода, у них, похоже, нет - ага, мысленно согласился Октавио, я так и думал, коленочки-то у здешнего народа слаааабенькие, дрожат… После чего старый мэтр, состроив на лице скорбное и печальное выражение, произнес длинную речь, повторив кое-что из того, что Октавио услышал от него ночью, когда дал себя задержать тем трем недоделкам. И что он, Октавио Громдевур, волею судеб перенесся в другой мир, и что здесь живут по другим законам совершенно чужие для него, Громдевура, люди, и что если он, опять-таки Громдевур, хочет найти свое место под здешним солнцем и не сдохнуть с голоду, он должен проявить «лояльность и готовность к сотрудничеству», «продемонстрировать желание трудиться на общее благо» и «выполнить их небольшую просьбу».
– Всегда готов, - ответил Октавио, поднимаясь на ноги. Пол под босыми пятками оказался холодным, и он, поморщившись, сразу перешел к делу: - Вы мне мою одежду только верните, хорошо? а то неудобно, право слово, тут ко мне девушки заглядывают, а я чуть ли не в исподнем. Меня невеста заревнует, - объяснил Громдевур.
– Мне очень жаль, - со скорбной миной повторил мэтр Лукин, - Но я вынужден повторить: лучше вам забыть о вашей прошлой жизни - невесте в том числе. Понимаете - вы останетесь здесь навсегда, господин Громдевур, и только от ваших собственных усилий зависит, будет ли ваше пребывание в нашем мире достойным, или же вас пристрелит первый же страж порядка. У нас здесь чужаков, подобных вам, очень не любят. Я понятно выразился?
– Куда уж понятнее, - шмыгнул носом Октавио.
– А что чужаков не любят, я уже просек. И готов всячески сотрудничать и демонстырировать. Только скажите, что именно нужно сделать.
«И покажите, где выход из вашей странной обители. И оружие отдайте, - мысленно добавил герой.
– А то уж больно похожи ваши сладкие обещания на те россказни, которыми меня Раддо и Мильгроу в свое время накормили. Тогда-то я сопляком, понятно дело был, вот и поверил. А теперь - дудки. Вы мне только скажите, как отсюда выбраться, и я с удовольствием посмотрю, какого цвета ваши кишки. Я вам всё припомню - и этот допрос, и ваше слащавое снисхождение к убогому мне, и ваши, господин хороший, попытки колдовать в мой адрес…»
Надо же было так лохануться!
– ругал себя Сашка. Где, где были его мозги, что он не смог использовать их по назначению? Ведь нужно было предвидеть, что Большой Начальник Монфиев захочет сорвать на ком-нибудь плохое настроение. И он, Глюнов, уже вошедший в историю Объекта как хозяин Кота с непечатным прозванием, как никто лучше подходит на роль этого «кого-нибудь»!
Пока Монфиев орал на лаборанта по замене, подпрыгивая от избытка чувств, разбрызгивая слюну и вереща дурным голосом об увольнении при первой же попытке повторить учиненное вчера безобразие, Саша сосредоточенно размышлял над словами Кирилла Зимановича. Что тот имел в виду?
Нет, всё вроде понятно…
Но что он имел в виду?
– Вы не себя позорите!
– орал Монфиев.
– Вы самому Яну Витальевичу свинью подкладываете!
– Свинья - символ достатка и уютного дома, - рассеянно откликнулась из угла Петренко, сосредоточенно листающая роскошно иллюстрированную энциклопедию по фэн-шуй.
– А ваш Кот?
– продолжал Начальник.
– У меня ведь просто нет слов, чтоб сказать, что такое этот ваш Кот!
– Кошка, иначе Кролик - символ изворотливости и удачи, - подсказала секретарша.
– Петренко!
– завопил Монфиев.
– Неиссякаемый источник гламура и средство для усиления либидозности… Ой…
– Вон!!!
– затопал ногами Монфиев.
– Все вон отсюда! Я вас уволю к чертовой матери! Я вам устрою тут, понимаешь, балаган! Вы у меня еще попомните, почем вас здесь тут!
– и начальство принялось кидаться газетами, пультом от кабинетного телевизора, перекидным календарем, факсом и прочими офисными принадлежностями. Последним брошенным предметом оказался кинжал - видимо, тот самый, который Монфиев купил у Курезадова с целью ревнировать Петренко. Сашка сначала сбежал, потом вернулся, вытащил кинжал из притолоки и утащил к себе в кабинет - подальше от рассерженного Монфиева.