Короли и Звездочеты
Шрифт:
Смогу ли я также прямо и честно смотреть в глаза после того, как лишу жизни этого монстра в человеческом обличье?
Он протягивает мне зажатый в кулаке предмет - это маленький медальон, наверное, золотой. Евгений Аристархович, сколько ж вы инструкций внутреннего распорядка нарушили, разрешая социально опасному пациенту держать при себе вещи, которые он может проглотить или использовать для нападения на окружающих? Голова кружится, звенит, и всё видится в радужной дымке… Миниатюра, заключенная в золотую овальную рамку - мы с Игорем так любили рассматривать
Как ждала Галя, пока ей не сказали, что ждать больше нечего.
Девушка судорожно всхлипнула, глотая слезы и, не обращая внимания на психа - кажется, он что-то говорил, но Галя уже не понимала, что именно, побежала прочь.
– Галя?
– в дверях стояли Евгений Аристархович и Волков.
– Что вы здесь делаете?
Он сердит. Он очень сердит. У него ничего не получается, всё зашло в тупик, он балансирует на краю пропасти, а тут эта девчонка со своими слезами и нервами…
– Я… - заикается Галя.
– Чай принесла…И…
В ее руке зажат шприц, и через секунду напряженно озирающийся по сторонам Волков и Лукин - он, может, доктор и с прибабахом, и не маленьким, поверьте опытной медсестре, - но через секунду они оба увидят шприц, и на два голоса, железный и стальной, спросят, что она здесь делает, какие такие уколы самовольно назначила их пациенту…
– Галина?
– окликнули из соседней палаты.
– Дядя Бран!
– ухватилась за подсказку девушка, бочком протискиваясь мимо Лукина в коридор.
– Я несу ваши лекарства!
– Спасибо, девочка, - донесся голос благодарного старика.
– Галя, - жестко спросил Лукин, помогая медсестре открыть дверь соседней палаты. Волков, воспользовавшись короткой паузой, прошел к предполагаемому убийце шести человек.
– Что вы делали в его палате?
– Я хотела посмотреть ему в глаза, - пролепетала Галя. Девушку трясло крупной дрожью.
– И как, посмотрели?
– рассердился Лукин.
– Да.
– Галина выпрямилась. И посмотрела на Евгения Аристарховича прямо и открыто: - Я прощаю его.
Лукин на секунду опешил. Видимо, не такие слова он ожидал услышать от убитой горем девушки:
– Серьезно? Галя, вы в порядке? О каком прощении вы говорите?
– Я в порядке, - сглотнув нервный комок, ответила девушка. И чуть слышно добавила: «Я поняла, что он не мог убить моего Игоря…»
Но Лукин уже скрылся за дверью - ушел беседовать с пациентом; а потому понять, какое смятение души переживает его сотрудница, не смог.
А дядя Бран - старый, мудрый Гильдебран, - понял всё, даже не спрашивая. Будто сердцем чуял. Будто из своей запертой палаты слышал и ведал всё, что происходит в клинике, на Объекте и на сотни миль в округе. Старик позволил Гале вылить ему в плечо все горести, печали и отчаянье, и тихо уговаривал, что всё образуется… Все обязательно образуется, надо только надеяться, что всё возможно в этом лучшем из миров…
– Вы что, совершите чудо?
– с горьким сарказмом проговорила Галя, вытирая мокрые от слез щеки.
– Не я, - ответил Гильдебран.
– Я слишком стар для чудес.
– Чудеса, чудеса… У нас тут всю весну бегают, чудеса ищут… - отмахнулась Галя. Она отложила витамины и сердечное для Гильдебрана, а прочее на подносе накрыла салфеткой.
– Не там, значит, ищут, - с хитрой улыбкой ответил старик.
В процедурной была Марина Николаевна. Видимо, она заметила пропажу запасного комплекта ключей, а может, просто Гале не повезло - но Лукина стояла у шкафа с лекарствами и держала в руках початый пузырек, будто решая, что же делать.
Действительно, что?
Хорошо, за охраной с Объекта не надо посылать. Волков, будем думать, сам лично отвезет ее в ближайший город, сдаст властям, сухо и по-деловому расскажет, почему и как Галина собиралась совершить преступление. Ему, должно быть, потом еще и спасибо скажут, что машину с мигалкой на Объект гонять не пришлось…
Судорожно вздохнув, Галя достала из кармана халатика приготовленный полный шприц с длинной хищной иглой. Непрошенные слезы вернулись - теперь, когда пришла пора держать ответ за свой грех, когда надо быть сильной и повиниться за совершенное зло. Галя попробовала найти слова, чтоб объяснить, чтоб рассказать - и Марина Николаевна, поняв всё сердцем, бросилась к девушке, чтобы утешить ее, укрыть, спасти от бед…
VII. МАНЕВРЫ НА ФЛАНГАХ
У лесопосадки Сашу перехватили Догонюзайца и Ноздрянин. Похлопали по плечу, выражая радость, что хлопца выпустили из психушки, вот только, видимо, рано: ты чего один пешком ходишь? Волков не велел. наоборот, сказано усилить охрану и ввести дополнительное патрулирование, чтобы избежать попадания на Объект всяких разных подозрительных личностей.
– А у тебя, Сашка, физиономия очень подозрительная. Чего-то ты сбледнул, - хихикнул Ноздрянин.
– Тебя что, Марина Николаевна не кормила? Или Боулинг почем зря мучил?
– А, - вяло отмахнулся Сашка, усевшийся на заднем сидении внедорожника.
– всё в порядке…
Догонюзайца посмотрел в зеркало заднего вида, каков из себя «порядочный» Глюнов и глубокомысленно промолчал.
– И почему я не выучился на психиатра?
– философствовал Ноздрянин, пока они ехали к Объекту.
– Жил бы припеваючи! Работенка не пыльная, денег за нее дает немерено, жена молодая и красивая, да в придачу можешь людям мозги пудрить, никто и слова тебе поперек сказать не смей…