Короли и Звездочеты
Шрифт:
По привычке осмотрела кабинет, выискивая вещи, которые лежат не на своих местах. Уловила кривое, искаженное отражение в зеркале: по всем правилам, ей полагается стереть следы своего пребывания. Или работать в резиновых перчатках.
Но она не собирается прятаться. Нет.
Нет.
Нет. То, что Галя задумала - не преступление. Она просто исполнит свой долг.
Галя плотно закусила губы, постояла, подсматривая в щелочку, окончился ли разговор Марины Николаевны и начальника охраны. Улучив момент, когда
Да, идти в цокольный этаж через сад - длиннее, и есть риск, что кто-то увидит, но если сейчас, у лестницы, Галя столкнется с Мариной Николаевной, и та спросит, как Галя себя чувствует…
Она ничего не чувствует. Всё, о чем она мечтала, на что надеялась, что представляла - умерло. Их с Игорем поездка к маме, праздничное меню и фейерверк веселья будущей свадьбы, их дети - Галя наяву представляла себе субботние вылазки на природу, и как Игорь учит кататься на велосипеде сосредоточенную, серьезную девочку в кудряшках, а ее младший братишка бежит следом, крича что-то веселое; новогодняя елка в блестящих шарах, и Игорь, такой важный, репетирует перед Галей свою речь на будущую защиту докторской; все эти сцены, сфотографированные счастливым воображением, разлетелись серым песком мертвой пустоши, пахнущей горькой полынью.
Галя ускорила шаг, заставляя себя сосредоточиться на присыпанной гравием дорожке. И крепче сжала поднос со звякающими пузырьками и лекарствами.
Это всего лишь укол, - повторила девушка самой себе, открывая дверь пожарного выхода, через которую можно было пройти из сада к палатам, в которых размещались тяжелые больные. Один укол. Сколько ты их сделала за свою жизнь?
Если даже не считать бедных кукол, которым доставалось от маленькой Галочки, играющей в медсестру, миллионы. Ты делала уколы маме, родным, дальним родственникам, пациентам - десяткам, сотням пациентов, даже Игорю прошлой зимой, когда он подхватил тяжелый бронхит…
И сделать еще один укол - ничего не стоит. Поднять шприц иглой вверх. Осторожно постучать по пластиковому цилиндру, выпустить воздух. Тонкая пробная струйка - чтобы убедиться, что воздух вышел, и у больного не останется синяка на месте инъекции; а потом - резко вогнать иглу в мышцу и плавно нажать на поршень, выпуская прозрачный химический раствор.
О, да, - улыбнулась Галя.
– Главное, чтобы не было синяка. А еще - натянуть кожу в месте укола, чтобы было не больно. Она и это сделает.
Это будет просто укол, один из многих, которые она делала за свою жизнь.
И, скорей всего, последний.
Придерживая поднос одной рукой, Галя повернула ключ в замке.
Против всяких ожиданий, он не был прикован к кровати, не был и связан по рукам и ногам. Ну да, - подумала Галя, вежливо, по привычке, здороваясь с пациентом.
– Евгений Аристархович не любит лишнего насилия. Даже в отношении подобных уродов.
А он действительно урод. Чудовище. Монстр. Кто угодно - только не человек.
Квадратный, слишком широкий в плечах, лицо - как у боксерской груши, покусанной бультерьером, босые ноги торчат из слишком коротких пижамных брюк… Он сидел на кровати и сосредоточенно крутил-рассматривал хрустальную бусину на веревочке - добрый доктор Лукин разрешил оставить эту безделицу, выяснив, что она успокаивает пациента.
«Успокаивает»… «пациент»… - закричало сердце Гали. Как можно, скажите же, как можно говорить об этом психованном уродском монстре как об обычном человеке? Ведь он же убил Игоря! Вы все знаете, что именно он убил Игоря! Вы не пустили меня даже посмотреть на моего Игоря, хотя я просила, я плакала, а вы меня не пустили! А потом Ленка, предательница, подавала ужин этому монстру, и доктор Лукин, наш добрый и мудрый Евгений Аристархович, дважды просил подать чаю, пока он беседовал с ним, убийцей Игоря! Беседовал…
Злые слезы выступили на глазах, и Галя резко велела себе заткнуться. Не время плакать. Потом - да, но не теперь. Теперь надо усыпить бдительность - сделать вид, что принесла чай; потом попросить закатать рукав пижамы, смазать место инъекции ваткой со спиртом, чтоб не занести инфекцию, а потом сделать укол.
Еще один, самый обыкновенный укол. Каких были тысячи и тысячи раньше.
Он что-то спросил. Галя вздрогнула и выпустила воздух из шприца слишком резко.
– Что?
– Я говорю, спасибо за питье, - ответил монстр, поднимая стакан - будто отсалютовав ей, своей будущей убийце.
Нет, - взмолилась Галя.
– Я не убийца. Я всего лишь выполняю свой долг…
– Хорошие у вас тут травники, - продолжил урод.
– Это ты сама делала?
– Да, - услышала откуда-то со стороны Галя свой собственный голос.
– Спасибо. Очень вкусно вышло, - Он сделал глоток, подул - питье оказалось слишком горячим. И продолжил, улыбаясь каким-то своим мыслям.
– А моя невеста ничего в травах не понимает. Оно, конечно, ей и не слишком надо…
– У вас есть невеста?
– не поверила Галя. Не правда. У Игоря - у ее Игоря - была она, Галочка. А у монстров просто не может быть невест…
– Ангеликой зовут, - тут же ответил псих. И протянул правую руку, показывая что-то, спрятанное в кулаке: - Вот ее портрет. Маленький, конечно, да оно и к лучшему - не так заметно, что красотой она в отцову родню пошла. Лорад, что и говорить, мужик головастый, и хитер, и смел, и не такая уж сволочь последняя - а все ж красоты не эльфийские. Да…
Он хочет, - догадалась Галя, - чтобы я подошла поближе. И когда он на меня набросится, я воткну шприц ему в плечо, и со стороны будет казаться, что было всего лишь происшествие, которое, к сожалению, случается с персоналом психиатрической клиники… И о том, что сейчас находится в шприце, а потом пойдет путешествовать по венам больного, буду знать только я сама.
Только я сама буду знать, как я убила этого уродливого психа. С лицом, будто боксерская груша, покусанная злым псом. С широкими плечами, крепкими и надежными. С косой, но очень приятной улыбкой - у него честные глаза; карие, с какой-то простоватой крестьянской хитрецой, какие были у моего деда… И он не боится смотреть в глаза - мне, после всего того, что он сделал, после того, как убил моего Игоря - он не боится смотреть мне в глаза…