Короли пепла
Шрифт:
Мертвые никогда не выглядели пристыженными. Они выглядели как стервятники, поджидающие рядом с могильником.
И может, кабы вы отстали от меня, добавил он, я смог бы придумать выход из положения.
Но на самом деле он знал: это неправда.
Мужчину, плывшего с ним, – предыдущего «капитана», похищенного Рокой, – он давно выбросил в море, чтоб сберечь воду. Он вовсе не хотел, чтобы тот умер, но делить с ним скудное питье означало бы смерть, равно как и пить растущую под ногами соленую лужу, или предпринять любую попытку уплыть
– По крайности, мы убили Кунлу, – пробормотало его тело растрескавшимися губами. Оно могло говорить само по себе, без участия разума, и иногда они расходились во мнениях и спорили, но не в этот раз.
Кунла – Верховная Жрица Юга, могущественная женщина из Гальдрийского Ордена – много лет назад убила его отца, преследовала его мать и объявила вне закона его самого. Да, Рока убил ее. Но смерть не принесла ему покоя и не вернула его мать. Не положила конец печалям и жестокости мира, который ее создал.
– Я слишком устал вычерпывать, мы должны покинуть судно.
Его тело уронило ведро и поплелось к правому борту, чтобы отсоединить их «спасательный плот» – маленькую, жалкую связку досок вместе с коробом вяленой свинины, обрывком каната, куском парусины для защиты от солнца и веслом. Это нас не спасет, подумал он, но не удосужился остановить свое тело.
– Мы продержимся немного дольше, – пробормотало оно самому себе.
Упрямое до конца, подумал он со вздохом, но на самом деле испытал восхищение. Рока уважал волю к жизни.
Дрожащими руками и ногами они столкнули плот в воду и, перебравшись через борт, упали сверху. Его тело спрятало немногочисленный скарб и себя само под парусину и закрепило все это веревкой.
– Мне надо отдохнуть, – сказало оно вслух, – а потом я отвезу нас туда, куда скажешь.
Некоторые из мертвых в его Роще теперь улыбались – ну, по крайней мере те, у кого не были повреждены челюсти.
Думаете, это смешно? Рока встал с мечом в руке и зарубил нескольких из них, а затем со злостью разбил их надгробия.
Он всегда думал, что свободная смерть была бы легче – если умереть на собственных условиях, по собственной воле. Но еще не время, слишком рано. Мир огромен и загадочен, а Рока знал так мало. Что создает волны? Что такое солнце? Насколько велико море и что находится за ним?
Теперь он обнаружил, что не желает умирать без этих ответов. Он нашел это оправдание столь же убедительным, как и обещание маленького мальчика своей матери, что он изменит мир и станет свободным.
Увижу ли я тебя снова когда-нибудь, Бэйла? И одобришь ли ты сделанное мной? Действительно ли существуют боги, и есть ли посмертная жизнь? Или когда я умру, мой раздутый труп станет кормом для рыб, а затем – ничего больше?
Пока его плот отплывал, вздымаясь и опадая на спокойных ныне волнах, Рока думал о матери. Он мог вспомнить все, что когда-либо видел или слышал, к чему прикасался, что обонял или пробовал на вкус. Поэтому закрыл глаза и вдохнул запах Бэйлы, услышал ее голос и дотронулся до ее волос. Он думал о ее уроках и проверочных вопросах, которые всегда выдерживал, обучаясь ставить силки на кроликов, находить воду и хворост и тому, как пересекать снега. Он вспомнил гениальность растений.
«Как они спят зимой, мама? – спросил маленький Рока о траве и деревьях, жалея, что не может уснуть, как они, пока солнце не отогреет замерзшую равнину. – И как они пьют, когда спят?»
В своей Роще он подошел к огромной темной пещере, которая, как он надеялся, однажды привлечет медведя, но так и не дождался этого. Почему люди не знают зимней спячки, как растения и звери?
Было ли это от недостатка усердия, подумал он, как при пересечении моря?
Огибая скалы, он пробрался во мрак за расширенной пастью. Темнота никогда не мешала Роке, и он мог различать очертания стен и похожие на зубья стержни, прикрепленные к полу и потолку. В одном углу он нашел уютный, защищенный закуток, скрытый большим выступом нависающего камня, и устроился там.
Они почти мертвы, эти спящие. Рока задышал спокойнее. Они пробуждаются серыми и худыми, изголодавшимися, в предвкушении охоты за едой.
Рока больше не предавался сну подолгу, вынужденный сосредотачиваться на чем-то одном – либо играть с цифрами и символами, чтобы отвлечь свой ум. Теперь ты будешь спать несколько дней или недель – пока я не велю тебе проснуться.
Он чувствовал, как его тело сопротивляется, борется за контроль и страшится сна подобно смерти – как будто все акты расставания вели к какому-то плачевному итогу.
Смерть – это иллюзия, убеждал он.
– Для тебя, возможно, нет, – пробормотало оно.
Я разбужу тебя перед концом, несмотря ни на что. Я обещаю.
Он ощутил, как мышцы расслабляются. Вскоре дыхание, издаваемое его телом, вошло в унисон с дыханием в его Роще. И хотя подобное безумие не ускользнуло от его сознания, он это проигнорировал. Все всегда было безумством, пока не становилось правдой. Если люди могут спать подобно медведям, то это сделаю именно я, Рока.
Но даже если так, он знал: волны могли убить его. Необъятность моря могла выходить за пределы понимания любого смертного. Или могло не быть никакой другой суши. Или же мир и правда мог иметь форму кольца.
Он улыбнулся, потому что все это не играло роли. Больше он ничего не мог сделать. Он приказал своему телу дышать еще медленнее, стать холодным и тихим, неподвижным и спокойным. Я не боюсь холода, мое тело – всего лишь плоть и кости.
Одинокий, Рока беспомощно плыл под ярко-голубым небом среди ласковых волн. В его Роще темнота простерлась дальше из пещеры – обездвиживая мертвых и даже заставляя умолкнуть птиц. Тепло в воздухе унес ледяной ветер, и в рай пришла зима. Фальшивое солнце склонилось и упало, небеса над лесом заволокла долгая ночь, и в этот момент Рока осознал: цель превосходила смерть. Цель была больше, чем он сам. И уж точно не нуждалась в его теле.