Короли соседнего мира
Шрифт:
Подгоняемых алебардами дворян без малейших церемоний доставили в готовую для приема постояльцев крепость.
— Все верно, все правильно, — согласно кивал головой полицмейстер на несущиеся из казематов жалобы и угрозы. — Приедет король, разберется, а пока, просьба не шуметь и соблюдать порядок.
Рассвет Андреас встретил уже в замке. Доклад о ночных событиях поразил.
— И все задержанные участвовали в заговоре? — недоуменно переспросил он в ответ на краткое сообщение о почти полутораста задержанных.
Полицмейстер смущенно крякнул и произнес: — Ну, почти. Кто там по ночи разберет. Чтобы не перепутать,
Андрей с сомнением глянул на возбужденно торчащие усы правоохранителя. Почуяв живое дело, страж порядка едва сдерживал азарт держиморды.
— Вот что, сударь, вы только не перебарщивайте, — предупредил король, с опаской глядя на потирающего ладони министра. — А то у нас и двора не останется.
Впрочем, опасения оказались излишни. В результате скрупулезного допроса выяснилась интересная картина. Задержанные, признав участие в сговоре, не смогли сказать ничего конкретного о связях с зарубежными покровителями. Хотя и не отрицали, что без этого не обошлось, тем не менее, клялись и божились в незнании деталей.
Понемногу мозаика сложилась в картинку. Все эти господа называли главной действующей фигурой и вдохновителем некоего влиятельного дворянина, приближенного, а возможно и родственника, столь внезапно исчезнувшего графа Торуса. Вельможа, пользуясь тем, что графство, расположенное на самой окраине государства, осталось вне "просветительской" деятельности короля, развил бешеную деятельность по обретению самостоятельности. По рассказам, ставших весьма словоохотливыми, соучастников, прельстил остальных такими захватывающими перспективами, что невероятным образом сумел подбить их на антиправительственный заговор. В чем все единогласно раскаивались и даже с некоторым недоумением сообщали о затмении, напавшем на них… "Бес попутал…" — рефреном звучала в их показаниях основная мысль.
Андрей, за последними событиями напрочь забыв предысторию своего воцарения на трон, озадаченно потер виски.
"А и правда, с чего бы вдруг осторожные и не настроенные на открытую конфронтацию придворные стали до такой степени увлечены идеями фронды, что решились поставить на кон будущее и ввязались в столь опасную авантюру, причем, в такой неподходящий момент?"
Свержение короля, имеющего, говоря современным языком, высший рейтинг доверия после отражения агрессии, а также поддержку подавляющей части промышленников и торговцев, было, мягко говоря, несвоевременно.
Тщательный опрос заговорщиков позволил нарисовать и портрет таинственного заводилы.
— …Мать моя, — ахнул король, выслушав доклад. Не то, что описание подходило один в один, однако, при известной фантазии, перед глазами возникал облик простоватого спутника господина Альфа, назвавшегося при их первой встрече простым именем Степан. Впрочем, он с тем же успехом мог именоваться как угодно.
"А я, уж, грешным делом, решил, что всех разом "схарчил", — расстроился монарх.
Закончив выяснять детали, глава тайного ведомства торжественно сообщил о полном раскрытии дела.
Андрей небрежно пролистал бумаги и смахнул их в ящик: — Благодарю за службу. — объявил король приближенному. — Ваша преданность будет по достоинству оценена, так же как и предательство этих ренегатов…
Впрочем, репрессий, которых ожидали обыватели, а, если говорить откровенно, и сами узники
— А чего им казенный харч проедать? — ответил монарх на удивленные обращения казначея. — Понимаете, Габс. Они, конечно, сволочи, но безобидные…
После отсидки и впечатлений о казематах, охота к интригам у них пропала надолго. А начни я сейчас перетряхивать весь муравейник, то дело может затянуться. К тому же, при этих сохранялся какой-никакой порядок, а представьте, что вместо них придут новые, не успевшие отведать всей сладости благополучного существования. Да они за год больше накуролесят…
Говоря по совести, Андреас слегка лукавил, потерявших обоняние дворян, конечно, стоило как следует наказать. Как говорится, чтобы отбить охоту у других, но смутило известие об участии в деле старого знакомца, а, кроме того, заставили отложить репрессии появившиеся в столице слухи.
Новости, сначала неясные, а вскоре и объективные, сообщали: — В графстве Торус неспокойно. Местное дворянство, все как один, принялись наниматься в войско опального графа. Восставшие, внезапно вспомнив о своих корнях, принялись орать о самостоятельности, независимости и, вообще, вести себя крайне хамски. Кончилось тем, что правитель графства объявил о своей "незалежности", упрятал королевского представителя в каземат и отказался признавать главенство законов Гвардарии на своей земле. Однако, предвидя адекватный, но ассиметричный ответ короля, граф Наир, кое имя носил Степа теперь, быстро сформировал посольство и отправил его в соседнее королевство. Принятые Хеттским монархом, они мигом вручили прошение об установлении дружеских отношений, сопровождаемое невнятными ссылками на историческую близость народов и общие генеалогические корни.
— Пальма — ваше генеалогическое дерево, — в сердцах съязвил Андреас, выслушав доклад о творящихся в провинции безобразиях.
"Похоже, этот Наир для того и затеял балаган с заговором, чтобы отвлечь мое внимание от графства и под шумок провернуть свои макли. И что-то мне подсказывает, не обошлось тут без Магии", — однако, понимая, что ворчать можно до бесконечности, а каждый день промедления усиливает позиции вторгшихся в регион Хеттских корпусов, он распорядился начать подготовку к походу.
Отличие от прогулки в Алексию и другие регионы Гвардарии было весьма существенное. Маркграфство располагалось в отдаленной части страны, и отсутствие сколько-нибудь приемлемой транспортной инфраструктуры заставило отнестись к делу всерьез.
Армию требовалось укомплектовать запасами провианта, оружием, да мало ли всего потребно в дальнем походе.
На подготовку ушел почти месяц. Габс рыдал крокодиловыми слезами, ругался как грузчик, но деньги давал. Андрей, впрочем, куда больше был озабочен созданием крепкого тыла. Имея дело с такими подданными, нужно быть особенно внимательным. Он укрепил стены, завез в крепость запасы провизии, мобилизовал дополнительные резервы и все-таки был неспокоен. Оставлять на хозяйстве финансиста? Человека, пусть преданного, но гражданского, не хотелось. И в тоже время, никого подходящего под рукой не отыскивалось. Выбор пал на моложавого офицера из штаба гофмаршала.